Проза И. А. Бунина. Философия, поэтика, диалоги

Завершением религиозного сюжета из жизни Арсеньева можно считать его воспоминание-переживание того страшного потрясения, которое вызвал разрыв с Ликой, ее спешный отъезд. «Скудный свет свечи в неподвижном молчании спальни», «черные окна» и в переднем углу – «в его треугольнике висит старая икона, на которую она молилась перед сном: старая, точно литая доска, с лицевой стороны крашенная киноварью, и на этом лаково-красном поле образ Богоматери в золотом одеянии, строгой и скорбной, – большие, черные, запредельные глаза в темном ободке. Страшный ободок! И страшное, кощунственное соединение в мыслях: Богоматерь – и она, этот образ – и все то женское, что разбросала она тут в безумной торопливости бегства» (6, 283). Оставленная Ликой икона (по-видимому, не случайно), как и ее последнее желание, чтобы скрывали от героя «ее смерть возможно дольше», вероятно, связаны с ее стремлением, несмотря ни на что, помочь любимому человеку справиться с обрушившимся на него несчастьем. Поразительно, что образ Богоматери, утешительницы всех православных и их заступницы, с которым для Арсеньева оказалась навсегда соединена боль разрыва с любимой женщиной, несет в себе и возможность преодоления этой боли. В «больших, черных, запредельных глазах в темном ободке» – способность все понять и простить, скорбь и сострадание, они дают надежду на утешение, а их «запредельность» как знак того мира, где сосредоточена тайна жизни и сокровенный смысл человеческих потерь. Думается, не случайно в тяжелейший момент жизни героя упомянута именно икона Богоматери, в этом угадывается его коренная, глубинная связь с православной традицией, для которой характерно особое почитание Божьей матери.

Таким образом, в «Жизни Арсеньева» автору важен духовный опыт православного человека, который главным образом набирается из переживаний церковной мистики и таинств православия. Благодаря этому опыту утонченная душа героя оказывается способной угадывать духовную реальность в окружающем ее мире. Конфессиональная и церковная природа этой реальности связана с тем, что при всем универсализме своей художественной философии, Бунин решал здесь вопросы личной судьбы человека, его личного выбора.

Глава 4 Символическое возвращение на родину: о миниатюрах Бунина 1920–1940-х гг

Речь пойдет о миниатюрах, объединенных темой утраченной Родины и памяти о ней – «Роза Иерихона», «Именины», «Пингвины». Они написаны в 1920-х гг., когда художник уже был в эмиграции.

Жанр малой формы, безусловно, отвечает природе бунинского феноменологического дара, органичен в поисках-стремлениях художника писать свободно, «новым приемом, пытаясь изобразить то состояние мысли, в котором сливаются настоящее и прошедшее, и живешь и в том и в другом одновременно»[178]. Конечно, в приведенном высказывании Бунин рассуждал преимущественно о романе («говорили о романе»[179]), однако, если иметь в виду «Жизнь Арсеньева», то его структура как раз и связана не только и не столько с последовательностью событий, сколько с «рядоположенностью картин»[180] – другими словами, книга собиралась из воспоминаний-картин, увиденных и переживаемых здесь и сейчас. Миниатюры при известном допущении можно трактовать именно как картины-медитации-воспоминания, только живущие «отдельно», а не в пространственно-временном континууме романа, точнее, книги.