Проза

— Слуцкий был самым крупным поэтом нашего времени. Остается им и сейчас. Это ведь только кажется, что время стихов ушло. Я и сам иногда под влияние этой иллюзии попадаю. Нет, нет, стихи не умерли. Они просто отдалились от нас на время. Но обязательно возвратятся! Помните как у Екклизиаста: «И вернется ветер на круги своя». Возвратится и Слуцкий. Его стихи — стихи дальнего действия. Их торжественный звук, вдруг переходящий в бытовую скороговорку, их пыл и жар, их трагизм никогда не рассеются!

Совсем иное дело — Самойлов. Он жил не так, как Слуцкий, и мучений у него не было таких духовных. Он хорошо приспособился к Советам, делал вид: «Вот я пью, я пьяница, и ничего худого вокруг не вижу, не знаю…» От этого и стих его сух, «недовешен», иногда неприятно лжив.

— У Самойлова много прекрасных стихов…

— Нет, это не то. То есть я не против его стихов вообще. Но не попадайтесь на удочку этой позаимствованной у Пушкина гладкости. Вот Слуцкий — другое дело. Здесь, собственно говоря, оппозиция! Как в шахматах. Слуцкий — Самойлов. Что-то подобное есть и в оппозиции Бродский — Кушнер. Бродский — крупнейший и, к сожалению, нами совершенно не прочитанный поэт. А вот стихи Кушнера — на слуху. У нас он всегда был известен куда больше. Хотя в последнее время в основном становятся известными его премии.

О себе, о своих стихах Корнилов больше молчал.

— Я выговорился в книге «Покуда над стихами плачут». И если о других еще можно говорить, то о себе говорить не хочется.