Прожектеры: политика школьных реформ в России в первой половине XVIII века

Однако как раз в этот момент резкая смена придворных «конъюнктур» привела и к изменениям в судьбе создаваемой школы. Осенью 1731 года влияние Ягужинского быстро пошло на убыль: переломным моментом стало учреждение 18 октября Кабинета – нового органа, который должен был замкнуть на себя практически все контакты императрицы с остальным правительством. Несмотря на все усилия, Ягужинскому так и не удалось попасть в число кабинет-министров: генерал-прокурор был настолько взбешен, что позволил себе публичную выходку при дворе. Его соперникам только это и было нужно: уже к 8 ноября он лишился своего поста и был отправлен послом в Пруссию564. Татищев приписывал падение Ягужинского интригам Миниха: «по злобе Миниха и Лев[енв]ольда отлучен и послан в Берлин»565. Сам Миних, впрочем, также не скрывал своего отношения к Ягужинскому: даже десятилетия спустя он считал нужным припоминать, что тот «нагло злоупотреблял значением и властью, которые доставило ему доверие государя [Петра  I]; он дерзко обращался с сенаторами и никого не допускал к себе». Миних даже хвалился, что будто бы именно он помешал Ягужинскому попасть в состав Кабинета: императрица, как уверял фельдмаршал в своих записках, спрашивала у него совета, и он порекомендовал ей вместо «от природы запальчивого» Ягужинского включить «трудолюбивого» Остермана.566 Как бы то ни было, в утвержденных 17 ноября уставе и штате Кадетского корпуса в качестве «главного директора» нового учреждения был указан именно сам Миних567.

«ПРОЖЕКТЫ ВЫДУМЫВАТЬ НЕ ПОРОК»

На протяжении первой половины его карьеры судьба бросала Миниха по всей Европе. Его отец служил некоторое время лейтенантом во Франции в кавалерийском полку маршала Тюренна, и хотя юный Миних был уроженцем Ольденбурга, растила его няня-гугенотка. Учитывая эти французские связи, неудивительно, что Миних начал свою военную службу во Франции, под командованием маршала де Вильруа. С началом Войны за испанское наследство он покинул французскую службу, провел следующие два десятка лет в гессен-дармштадтской, гессен-кассельской и польско-саксонской армиях и наконец в 1721 году перешел на русскую службу в качестве военного инженера. К 1731 году за Минихом не числилось каких-либо достижений на поле брани, но успешная достройка Ладожского канала (1723–1728) создала ему репутацию умелого инженера и эффективного администратора. Что не менее важно, в нем обнаруживаются и таланты ловкого придворного. К концу 1720-х годов Миних становится генерал-аншефом, графом, главой инженерного ведомства и главнокомандующим в Санкт-Петербурге. В описании лорда Джорджа Форбса, главы британского посольства в 1733–1734 годах, он предстает как «крайне амбициозный, беспокойный интриган, готовый предаться любой иностранной державе или придворной партии, которая даст ему малейшую надежду на удовлетворение его страстей»568. Граф Альгаротти, посетивший Санкт-Петербург в середине 1730-х годов, находил, что Миних в своей «предприимчивости далеко выходит за границы его обязанностей», а также обладает «амбициями в избытке»569. Герцог де Лириа, испанский посол, признавал Миниха искусным солдатом и инженером, но также подчеркивал его крайнее тщеславие и безграничные амбиции. По мнению этого аристократа-якобита, фельдмаршал был «лжив, двоедушен <…> Внимательный и вежливый с посторонними, он был несносен в обращении с подчиненными»570.