Прожектеры: политика школьных реформ в России в первой половине XVIII века

Исключительное положение Миниха при дворе позволило ему мобилизовать для создания школы значительные административные и финансовые ресурсы, но именно это же исключительное положение обязывало его демонстрировать особое рвение и распорядительность в отношении корпуса, находящегося в его непосредственном и личном подчинении. Чтобы обеспечить скорейший запуск школы, Миних изыскал на ремонт и обустройство Меншиковского дворца 15 000 рублей из средств подведомственной ему артиллерии, в дополнение к официально выделенным на корпус суммам595. В конце марта он распорядился, чтобы Люберас незамедлительно представил предложения о размещении на здании корпуса или императорского герба, или императорской монограммы, которые зримо демонстрировали бы особую связь между государыней и школой и покровительство, которое монархиня ей оказывала596. Самой главной задачей, однако, было обеспечить необходимое число учеников, поскольку многие в правительственных кругах сомневались, что дворяне вообще заинтересуются новым учебным заведением. Неудивительно, что 16 ноября, вскоре за назначением Миниха главным командиром корпуса, появился именной указ, в котором императрица сетовала на малочисленность «желающих» записаться в это училище и призывала дворян «немедленно» явиться для зачисления597. Две недели спустя эта же мысль нашла свое развитие в еще одном указе, разъяснявшем причины создания корпуса и его важность для благополучия государства. В практическом отношении в указе расписывались в самом привлекательном свете условия, ожидавшие молодых дворян в Меншиковском дворце: просторное жилье, «довольная трапеза», прислуга для «всяких работ, шитья и мытья белья» – и вообще подчеркивалось, что на содержание молодых людей «определена из казны Нашей особливая немалая сумма, и кроме оной, никаких им, кадетам, убытков не будет»598.

Меры эти дали желаемый эффект: число желающих записаться в корпус выросло, и вскоре фельдмаршал мог с гордостью доложить, что даже перевыполнил план приема – в списках значилось уже 308 молодых дворян, 237 из них «русских», остальные – из прибалтийских провинций. Добиться этого, впрочем, удалось ценой качества: до четверти кадет первого приема были старше 20 лет, а значит, по понятиям того времени, уже мало годились для учебы. Руководство корпуса постаралось, насколько это было возможно, прогнать их через некоторое базовое обучение и поскорее выпустить в полки унтер-офицерами599. Кое-кто из принятых оказался при ближайшем рассмотрении просто физически негодным к службе600. В письме к Люберасу в июне 1732 года Миних сомневался даже, все ли записавшиеся в корпус действительно дворяне и велел «о том рассмотреть накрепко»601. Тем не менее уже к марту 1732 года он настолько воодушевлен успехом, что подумывает о расширении училища: «Изволите учинить проэкт, ежели повелено будет содержать оной корпус в двухстах пятидесяти, также и в трехстах человеках», – пишет он Люберасу 13 марта. Отсюда видно, впрочем, что на тот момент у него нет четкого представления о желаемой будущей численности кадетов602.

Именно в мае, на пике своего фавора, Миних добивается от Анны утверждения нового штата корпуса, согласно которому численность кадетов выросла с 200 до 360 человек, сведенных в три роты. «Уповается, что и впредь желающих будет довольно», – оптимистически информировал фельдмаршал государыню, заверяя ее, что расширенный корпус принесет пользу государству и «вечную славу» самой императрице603. Кроме учащихся, в штате корпуса значились теперь более пятидесяти офицеров разных рангов, тридцать два учителя и профессора и более сотни низших служителей – денщиков и конюхов, истопников и поваров. При этом смета училища выросла до 63 000 рублей, что на 10 000 рублей больше, чем тогдашняя смета Академии наук, и в три с лишним раза больше, чем изначально предполагалось проектом из бумаг Верховного тайного совета604. Благодаря своему уникальному влиянию при дворе Миних смог получить для подведомственного ему училища такое финансирование, о каком в петровское время школы и мечтать не могли.