Прожектеры: политика школьных реформ в России в первой половине XVIII века

Но дисциплина не ограничивалась лишь размещением в одном здании. Можно представить себе, каким шоком для молодых дворян, привыкших к вольготной жизни в отцовских поместьях, была необходимость следовать строго регламентированному распорядку дня, что в ту эпоху не являлось еще нормой и в воинских частях (которые, в конце концов, не имели казарм и могли быть разбросаны на постой по удаленным деревням, где едва ли шла речь о какой-то муштровке). Кадетов следовало будить в 4:45 утра, к 5:45 заканчивалась молитва; классы продолжались до полудня и затем с 3 до 6 часов пополудни. Миних лично беспокоился о том, что многие кадеты «находятся не в убранстве, а паче волосы имеют неубраны и ходят не в надлежащем мундире, а особливо у многих камзолы в пятнах и без галстуков, а повязаны платками шелковыми» и тому подобное. Регулировался и прием кадетами пищи: пребывание за обеденным столом должно было стать элементом воспитания. Устав предписывал во время кадетской трапезы «вслух читать [кадетам] несколько из артикулов, из регламентов и из указов, также и из историев или газетов». Из документов следует, что действительно во время обеда молодым дворянам могли читать «попеременно авизии российские и таковые же немецкие»638.

Именные указы и устав дополнялись также внутренними регламентами, которые конкретизировали общие призывы к «надзиранию», предлагая весьма развитый для того времени набор административных инструментов. Внутри корпуса сами кадеты должны были участвовать в «надзирании» друг за другом. Каждая кадетская «камора», например, имела своего старосту. В июле 1732 года Люберас приказал, чтобы кадет отпускали в город не по одному, а только группами, «человека по два или по три или сколько случится, из которых одному приказывать над ними иметь смотрение, чтобы поступали учтиво и порядочно, и ходили б всегда вместе, а не порознь»639. Разработанные в корпусе на удивление детальные документы должны были регулировать самые разные стороны повседневной жизни кадетов: существовали, например, «Пункты, по которым в большом зале, где кадеты обедают, поступать надлежит» и специальный «Регламент», в котором предписывалось, как вести себя в классе, как входить и выходить из него и так далее640. Учителя должны были подавать ежемесячные рапорты об успехах каждого кадета, а ротные офицеры – об их поведении. Все эти материалы должны были ложиться в основу «генеральных экзаменов», которые регулярно устраивались в корпусе, – еще одно педагогическое новшество 1730-х годов. Более того, дисциплинированию подлежали не только кадеты, но и сами учителя. Оказывается, среди них встречались и лентяи, которые настолько забывали свою должность, что тратили учебное время на неуместные разговоры – не говоря уже о прогулах занятий. В 1736 году было установлено, что если учителю необходимо пропустить класс, он обязан заранее предупредить обер-профессора; в противном случае его ожидал штраф. Обер-профессор, в свою очередь, должен был каждые четыре месяца представлять доклады об усердии каждого учителя641.

Конечно, следует помнить, насколько далека была эта дисциплинарная утопия от реальности, особенно в первые годы существования корпуса. Вновь и вновь повторяющиеся приказы отражают, например, фрустрацию директора, неспособного добиться простейших, как может показаться сегодняшнему читателю, вещей – например, чтобы побудку в корпусе играли точно в назначенное время642. Даже офицеры корпуса позволяли себе без спроса отлучаться с дежурства – что уж говорить о кадетах. Документы за 1744 год, например, перечисляют 220 отдельных эпизодов применения дисциплинарных взысканий, которым подвергся в общей сложности 171 кадет, то есть каждый второй. Помимо таких невинных прегрешений, как «леность» или болтовня в классе, здесь встречаются и курение на крыльце, и игра в карты, и попытка напугать часовых, нарядившись в простыни. Более серьезные проступки включают нанесение увечий (два кадета в драке разбили друг другу головы камнями) или то, что мы сегодня назвали бы дедовщиной. Григорий Чириков, например, принудил другого кадета отстоять за него лишний час на карауле, а Петр Мелиссино попросту побил капрала Леймана. Кадеты также оставались на ночь за стенами корпуса и периодически напивались до бесчувствия643.