Прожектеры: политика школьных реформ в России в первой половине XVIII века

В этом отношении корпус, конечно, не был уникален: судьбы тех или иных ведомств, комиссий и реформаторских замыслов неизбежно зависели от взлетов и падений сановников, которые продвигали соответствующие проекты в надежде усилить свои политические и административные позиции. Как отмечает Н. Н. Петрухинцев, говоря о политической борьбе вокруг ключевого научного проекта аннинского царствования, Второй Камчатской экспедиции Витуса Беринга (1733–1743), тот факт, что предприятие это не отменили еще на полпути, объясняется «логикой развития интриги вокруг [экспедиции] – она требовала обязательного доказательства собственной правоты каждой из вовлеченных сторон»535. И критика экспедиции, и выступления в ее защиту были частью гораздо более широкой борьбы между правительственными кликами.

Сходным образом, и появление Кадетского корпуса, конечно, непредставимо вне контекста придворной политики. После своего создания школа эта, с ее весьма своеобразным педагогическим и дисциплинарным режимом, превращается в платформу, которую различные административные предприниматели используют для реализации своей идейной программы (отражавшей, как мы уже упоминали, сильное влияние Галле) и, в еще большей степени, для собственного карьерного продвижения, для демонстрации собственных достоинств в качестве экспертов и для упрочнения своих позиций на службе империи.

КАДЕТСКИЙ КОРПУС И ПРИДВОРНАЯ ПОЛИТИКА

Термин «кадет» используется в петровском законодательстве как минимум начиная с середины 1710-х годов: в указе о единонаследии так именуются те дети в дворянских семьях, которым не суждено унаследовать поместья своих отцов. Речь в документе идет, соответственно, о «кадетах обеих полов»536. В 1716–1717 годах «кадетами» называют иногда и учащихся Морской академии; в таких случаях этот термин оказывается взаимозаменяемым с понятием «гардемарин»537.

Самое раннее известное нам упоминание именно кадетской школы обнаруживается в «Экстракте из проекта ко учреждению фортификации дел»538. Этот документ, относящийся, судя по всему, к началу 1720-х годов, сохранился среди бумаг военного инженера барона Иоганна Людвига фон Любераса (ум. 1752)539. «Экстракт» обращен к Петру I и содержит предложения по реформированию управления военно-инженерным делом в России: видимо, предлагаемые изменения отражают попытку инженеров добиться административной автономии от артиллерийского ведомства, возглавлявшегося тогда генерал-фельдцейхмейстером Яковом Брюсом. 5 декабря 1722 года Альбрехту де Вешери де Кулону (Véchery de Coulon, ум. 1735/1740), назначенному генерал-директором над крепостями, «да в его же дирекции быть всем инженерам и инженерной и минерной ротам», велено было составить проект об устройстве инженерного ведомства, то есть описать свою будущую сферу деятельности, ее организационное устройство и собственные права и полномочия540. Год спустя, 13 января 1724 года, Петр в своем зимнем доме слушал «челобитню генерал-майора Декулона и прочих о инженерном штате»541. В промежутке между двумя этими датами, 2 июля 1723 года, царь распорядился учредить и обучить инженерную и минерную роты под командой де Кулона, укомплектовав их учениками московской и санкт-петербургской инженерных школ542.

Можно предположить, что интересующий нас «Экстракт» был сочинен Люберасом в ходе подготовки де Кулоном своего доклада царю. Среди прочего, весьма краткая седьмая глава этого документа упоминает создание «регулярной военной академии по особливому регламенту» под общим командованием «генерального инженера». С одной стороны, облик этой школы предвосхищает будущие проекты Кадетского корпуса. Штат ее должен был составлять 200 учащихся, которых следовало именовать кадетами и разделять по их «искусству» на три «статьи»-класса. Выпускникам планировалось сразу присваивать низшие офицерские чины. В отличие от «нынешних учеников», кадетов предлагалось «для лутчаго порядку» организовать «в регулярную роту или баталион». Идея создания «академии», таким образом, появляется в связи с попыткой оформить определенную административную роль (руководителя военных инженеров, независимого от артиллерийского ведомства) и обеспечить ее полномочиями и ресурсами. Сама формулировка этого предложения как будто намекает, что «нынешние ученики» являются недостаточно «регулярными»: такой намек можно прочитать как выпад со стороны автора против могущественного генерал-фельдцехмейстера Брюса, а может быть, и самого де Кулона. С другой стороны, в отличие от более поздних проектов, в этом документе ничего не говорится о том, что мы могли бы назвать общеобразовательной подготовкой учеников: упоминаются, да и то лишь мельком, такие «специальные» предметы, как математика, инженерное дело и строевая подготовка. Так или иначе, несмотря на легендарный личный интерес Петра I к «инженерству» – или, быть может, из-за сопротивления со стороны Брюса – предложение это не привлекло внимание государя543.