ПроЖИВАЯ. Как оставаться счастливым, проживая самые сложные моменты жизни

– Взрослого мужика? Алис… Любовь – единственный действенный метод воспитания людей.

– Оль, что мне делать? Я будто не я. Сама себя не узнаю. Понимаю, что творю дичь, но все равно творю. Дичь.

– Помнишь, мы с тобой в театр ходили? И после театра тебе в обмен на номерок дали не твое пальто, а чужое? И ты еще надела его и сфоткалась, помнишь? Вот у меня ощущение, что кто-то по ошибке надел твою жизнь, твой характер и ушел. А ты теперь, растерянная, непонимающая, кто ты, какая ты, стоишь на сквозняке. Нужно снова найти себя. А ты целыми днями ищешь его.

– Что ты хочешь сказать?

– Старая английская поговорка есть: «Человеку, живущему в стеклянном доме, не стоит бросаться камнями». Я хочу сказать: все в себя, Алис, все в себя. Сначала разбираешься со своими тараканами, которые, как показывает опыт, вообще не годятся в качестве приданого. А уже из точки самодостаточности потом начинается движение к отношениям. У тебя все есть для этого…

– Ты про внешность? Все ждут от меня гордости, раз я красивая. А я обычная, и у меня обычные слезы, соленые, как у всех.

– Я вообще не про внешность. Ты слишком рано вступила в новые отношения. Не закончив старые. Не закрыв, не переболев, не прожив. В итоге в новые ты перевезла проблемы старых и расставила их там как мебель. Твой новый муж обречен жить в твоих страхах и подозрениях. Так себе крепость. Ему тяжело и несчастливо. Вот он и бузит.

– Мне казалось, все прошлое осталось в прошлом. Я бывшего больше года не видела.

– Вот знаешь, когда у мамы болеет ребенок, а ей очень срочно нужно на работу, то она вроде и уезжает на работу, тело ее перемещается в офис, а мысленно она остается с ребенком. И получается, что она нигде: ни дома, ни на работе. У тебя что-то подобное. Ты не там и не здесь. Нигдесь. И повару жизни нет, потому что жена мысленно не с ним, а с комплексами, подаренными прошлым мужем. Перелистывай. Нельзя читать книгу сразу сначала и с середины. Ничего не понятно так…

Мы познакомились с Алисой при печальных обстоятельствах: она искала возможности спасти маму, у которой сбоило сердце, знала, что я знакома со многими кардиологами, просила поделиться контактами.

Я попыталась помочь, но было поздно. Мама умерла.

Я, не зная, что больше искать врачей не надо, написала Алисе огромное письмо со списком полезных контактов, а она в ответ:

– Уже все. Похоронили вчера.

– О господи. Сил тебе пережить эту потерю и выплакать эту боль.

И она удивленно так:

– Знаешь, мои родственники и друзья все время говорят «не плачь» или «ну хватит».

Зовут в гости, на шашлыки, в рестораны.

Я вроде бы понимаю, что они поддержать хотят, но почему так тошно от этого?

– Потому что они тебя торопят, Алис. Не дают прогоревать свою боль, прожить ее вдумчиво, проплакать, осознать. Они так делают не оттого, что плохие, нет, они хорошие и любят тебя. Просто они растеряны, бессильны что-то изменить, напуганы. Они не знают, как быть рядом с горюющим человеком. А как быть рядом с негорюющим – знают. Поэтому эти вот шашлыки и рестораны, вот это «хватит плакать» – это подсознательная попытка сделать тебя веселой и удобной. Но тебе нужно время, чтобы снова научиться улыбаться, и сколько это дней, месяцев или лет – решать только тебе. Не обижайся на них, но помни про свое право проживать свои эмоции так, как хочешь.

Лучшая поддержка сейчас – это приехать и сделать чай, обнять и протянуть салфетку, чтобы промокнуть слезы.

Бесполезно говорить «не плачь» человеку, сердце которого кровоточит болью потери.

Любую эмоцию нужно прожить, доесть, как суп, до донышка. Иногда это очень горький суп, но если в него насильно влить сладкого десерта, горечь никуда не уйдет…

Так же и с разводом. Не закрыв ту книгу, не прочувствовав, не прожив свой первый брак до конца, Алиса с головой бросилась во второй. И получился горький суп с десертом. Несъедобное что-то.

А развод по уровню боли очень близок к потере. Только тут никто не умер, и не только не умер, а еще и обидно счастлив. Это дразнящее счастье режет по живому самооценку, царапает изнутри самодостаточность.

Вылечить бы свое «изнутри» до уровня «больше не болит», и тогда уже приступать к следующему блюду. А люди часто лечат эту боль шелтерами, не понимая, что шелтер – не лекарство, а следующий этап.

– Алиса, слышишь?

– Ага.

– И что скажешь?

– Две вещи. Первая – спасибо. Очень близко то, что ты говоришь. И больно. Так бывает, когда слова попадают в цель. А вторая тебе не понравится…

– Да давай, что уж…

– Несложно быть мудрой, когда болит не у тебя, – вздохнув, сказала Алиса.

Ну почему не понравится? Это же правда…

Совесть

Даня копил на мечту. Он хотел игровой компьютер, который (цитата) «умеет всё».

Меня пугало, что он умеет всё. Я бы предпочла не иметь в доме аппарат, который умеет больше хозяина, но Даня очень просил.

Даня – мой сын. Ему одиннадцать.

Он учится быть взрослым, глядя на значимых ему взрослых – на меня и мужа. Мы люди целеустремленные. Учим детей понимать, что они хотят, и идти на зов мечты.

Поэтому – копит.