Проживи мою жизнь

За столом повисла тишина. Она давила на Нику, как будто обвиняла и осуждала. Будто то доверие, которое установилось в их маленькой компании, разрушилось от ее признания, исчезло. И было непонятно, можно ли будет его восстановить или нет.

— Знаешь, я тебе завидую, — сказал внезапно Рикс и взлохматил рыжую шевелюру. Усмехнулся печально и продолжил. — Нам с тобой лет-то примерно одинаково. Только у тебя было в жизни столько интересного, яркого и необычного! Даже, вон, по разным мирам путешествуешь. Хоть твой рассказ и похож на сказку, но я тебе верю. А у меня что? Сиротский приют, а в десять лет пинок под зад и дорога сюда, в Аконитовую долину. Спасибо Барту с Молли, не дали свихнуться в первые пару лет, а дальше я уже приспособился, закрылся от боли и горя, перестал впускать в сердце новеньких ребят. Только к Дику и привязался. Эх… Вот и еще двенадцать лет прошло. А есть что вспомнить? Нет, нету. Только пещеры, голод и тоску, смерти детей и постоянное ощущение беды…

Парень замолчал, ссутулился на скамейке, спрятав лицо в ладонях. Вероника не выдержала, подсела поближе и обняла, погладила по спине:

— Слушай, не надо так. Отпусти прошлое и не вини себя. Мы больше не допустим ни одной смерти! Найдем, как обмануть наших врагов. И жизнь здесь наладим, обещаю! Ты очень нужен нам всем, в тебя верят ребята, тобой восхищаются и хотят быть похожими. У тебя впереди целая жизнь, не опускай только руки, борись!

Девушка говорила и чувствовала, как по щекам бегут горячие слезы. Голос сорвался, миг, и теперь уже Рикс поддерживает ее, гладит по волосам и тихо бормочет:

— Тише, глупая, теперь-то я уж буду бороться! Своим появлением ты что-то явно сломала в существующей системе, мы найдем ответы на все вопросы и справимся. Теперь точно справимся.

Они на одной волне, ровесники с одинаковыми стремлениями и желаниями, еще немного наивные и не потерявшие веру в чудеса, думал Барт, глядя на свою мечту, тихо всхлипывающую в кольце крепких жилистых рук. Им легко вместе, старые обиды ушли, и не мне им мешать. Я слишком долго жить в долине, слишком много видел страданий и горя. Не осталось во мне таких чистых, искренних эмоций, что я вижу на их лицах. Только ревность гложет сердце, да непонятная горечь травит душу…

— Ну что, молодежь, если вы нарыдались и наобнимались, можно продолжить разговор и узнать, какие новости нам Барт привез. Как раз и пирог поспел. — Молли невозмутимо водрузила на стол пирог с капустой и подлила всем горячего чаю. Она по-доброму усмехалась, глядя на смущенных ребят. Может, ее слова и разрушили момент единения и сопереживания, зато вернули разговор в деловое русло и помогли справиться с лишними эмоциями.

— Мир? — Рикс отстранился и протянул Нике руку, серьезно заглядывая в глаза.

— Мир! — Девушка рассмеялась, отвечая крепким рукопожатием. Слезы высохли, словно быстрый летний дождь. Она снова была готова разбираться в хитросплетении тайн и интриг Аконитовой долины. — А вот скажите, как в гарнизоне понимают, что в долине умирает человек?

— Как только его душа уходит за Туманный край, клеймо с руки пропадает. А печать, которой оно было поставлено, чернеет.

— О, тогда у меня есть идея! Правда, нужно рассчитать все риски и найти добровольца.

Глава 24

Королевство Фродлэнд. Немагическое волшебство.

Смерть обмануть не получится,

Встав у нее на пути

Но мы готовы помучиться

И где-то лазейку найти.

— Рикс, ты точно уверен? — В который раз спросила Ника, подготавливая все необходимое для своего эксперимента. — Все-таки сейчас у тебя стабильное состояние и нормальное здоровье. На тебе держится вся работа в пещерах. Вдруг, я ошиблась?

— Уверен-уверен, давай уже, — парень снисходительно усмехнулся и протянул руку, — хватит и того, что я в тебе уверен. Начинай.

Вероника глубоко вздохнула и на миг прижала к груди руки, заставляя сердце успокоиться. В самой процедуре не было ничего сложного, но сама мысль о том, что она идет наперекор всем устоявшимся идеям и знаниям, заставляла нервничать и сомневаться.

Решившись, девушка смочила водой яркое клеймо на запястье Рикса и щедро засыпала его аконитовой крошкой. Потом крепко зафиксировала бинтами.

— Все, снимем через пару дней, если тебя не будет ничего беспокоить. О любых, слышишь, о любых изменениях или странностях сразу говори! Ведь это жизненно-важно для всех нас, и если получится, мы постепенно будем освобождать остальных.

— Хорошо-хорошо, не маленький, сам понимаю, — ворчливо отозвался Рикс, изо всех сил изображая спокойствие. На самом деле, ему было страшно. Очень страшно. Если ты в течение десяти с лишком лет считал аконит страшным ядом, трудно так быстро искоренить в себе старые убеждения. И чтобы отвлечься, он спросил. — Одного не понимаю, если вы с Анникой поменялись телами в дороге, то почему о ее смерти стало известно только сейчас? По идее, когда вы прибыли в гарнизон, на тебя уже должны были смотреть как на оживший труп.