Прозрение. Том 2 (СИ)

А потом и лицо Херрига потемнело от злости. Он открыл рот, но Колин нашёл его глазами, «надавил», и министр захлебнулся кашлем, так и не сумев донести до нас что-то по-имперски «разумное, доброе, вечное».

— Договор! — потребовал Колин у Эйгуя.

Тот слабо махнул рукой в направлении стола.

Лендслер подошёл к развороченному креслу алайского министра, отыскал лист с гербами, пробежался глазами по тексту и демонстративно разорвал неподатливый пластик.

Ну, так и я могу. По усилиям это примерно как оторвать руку или ногу.

— Ты за это ответишь! — взвизгнул Херриг.

Он перегрелся от напряжения. Багровая морда разве что волдырями не пошла. Интересно, а пар из ушей повалит?

— За что конкретно? — деловито спросил Колин.

Он оглянулся, поманил Данини.

Девушка закрепила у меня на руке повязку, поднялась с колен, отряхнула юбку.

Колин что-то спросил негромко. Данини кивнула.

Эйниты двинулись к столу. Туда же попёрся бледный до синевы Энрек.

Пятеро. С Колином — шесть…

Я понял, что считаю их.

Инспектор Джастин — семь. Ну пусть даже я буду восьмым… Но кто девятый?

Мерис протянул ладонь. Я ухватился за неё, потолок совершил кульбит, в голову выстрелили разрывными, но на ногах я устоял.

По всему выходило, что сам я к столу буду идти часа полтора, и генерал повёл меня как пожилую леди, под локоток.

Когда я ухватился за столешницу с зелёной тканью и поднял глаза, то увидел девятого. Это был Имэ.

Я выругался одними губами. Говорить было больно.

Энрек сложил руки крестом, намекая мне на обряд, о котором рассказывали в эйнитской общине.

И что? Мы планируем доверять недорегенту? Вот этому экзотскому предателю? Он своих предал, нас ему кинуть — как два пальца!..

Я ощутил такое раздражение, что даже забыл о боли.

Они что, офонарели тут все? Сделать Имэ одним из тех, кто сейчас послужит крестом для изменения реальности?

— Тише, Анджей, — Дьюп обернулся ко мне, коснулся здорового плеча. Пальцы были горячими, и от них жгло, как от монеты. — Времени мало. Нам нужно взять кого-то девятым.

— Но…

— Но причинность и не может родиться без своей тёмной части. Кто-то должен привнести в неё боль и кровь. Пусть он будет наказан так.

Наказан?

Я вгляделся в лицо Имэ.

А чего он вообще хотел?

Имэ пытался снести меня, потому что я представлял здесь Империю… Стоп. Он что, хотел, чтобы вся имперская верхушка собралась на «Целебере», а он бы срубил её одним махом? Типа, хотел спасти Юг?

А алайцы… Да пусть потом хоть сожрут героя.

Тёмная Мать!..

Недорегент? Один против всех?

Какой нелепый экзотический бред.

Я посмотрел на Колина, и он кивнул. Друг видел недорегента насквозь. И он посчитал, что Имэ наказан достаточно. Значит, моя версия близка к реальному?

Хэд…

Значит, Колин полагает, что Имэ сражался за Юг, но не сумел понять, кто его враги, кто друзья? И он достаточно наказан, будучи спасён своими «врагами»?

Сражаться против нас — это было для него как бороться против себя, не узнавая и не понимая. Лупить по собственному телу палкой и орать от боли, не понимая, кто тебя бьёт. И вдруг увидеть в зеркало, кого ты лупишь палкой.

Я посмотрел на недорегента. На Имэ просто лица не было. Похоже, я угадал. Он понял, что пошёл против своих. Против воли Локьё, Симелина.

В запале наката он не сразу сообразил, с кем он воюет за Юг.

Генерал Райко, кем бы он ни был, весело переговаривался тем временем с «Эцебатом»: «Ах, какое горе, алайцы напали на министра Херрига и захватили беднягу в плен. А чего вы хотели? Алайцы — это же продажные твари. Да-да, захватили министра и требуют выкуп. Корабли крыла безуспешно пытаются отжать „Целебер“ от алайской эскадры…»

Колин сделал мне знак: быстрее!

Данини взяла меня за руку — белые пальчики на шершавой от крови руке.

— Проводить будем я и Ликста, — сообщила она.

Энрек втащил в круг истекающего зеленоватой кровью боевика. Ликста наклонился и коснулся раны растопыренными пальцами.

— Вот и всё, — сказал он.

— Что? — дёрнулся я, и голова заболела с удвоенной силой.

Кераи обняла меня.

— Ещё чуть-чуть потерпи, да? Потом полечим тебя. А сейчас — потерпи.

— А что?.. — от боли я не мог говорить.

— Всё хорошо, — прошептала мне девушка. — Сейчас реальность откатит до исходных меток. В ней изменится малое. Вот этот несчастный мужчина умрёт, — она указала на алайца. Только он. — А в завтрашнем совещании примет участие лендслер армии Юга. И всё пойдёт по другой ветке. А это — забудь. Всё-всё, что ты видел сегодня. Теперь всё в ваших настоящих руках.

— Никакого совещания не было, — подтвердила Данни. — Оно будет завтра.

Реальность дрогнула, искажаясь. Два похожих зала — заваленный трупами и пустой — наезжали друг на друга, грозя раздавить нас.

В голове взвыло.

Я понял, что ещё чуть-чуть, и мой мозг разорвёт меня пополам.

Две тысячи лет назад девять первых эрцогов создали девять Домов Камня, закольцевав таким образом энергетическое равновесие нарождающегося Содружества.

Их сознания слились. Они создали первый круг равновесия воль.

Когда-то и меня взяли в мой первый эйнитский круг, где сознание моё на время потеряло индивидуальность и слилось с другими сознаниями.