Прусское наследство

Мануфактуры и школы, губернии и заводы, да тот же артикул в армии — «родитель» много полезного принес, к чему от такого «наследства» отказываться. Нет, реформы и дальше следует вести, только поскорее избавится от приторной в словах «иноземщины», одежды и насаждаемых манер, что вызывали повсеместное неудовольствие «черного люда» и церкви. Это он и сделал, превратив военную коллегию в Приказ ратных дел, и утвердив чины. Снова вернулись дьяки и подьячие, вместо Сената Боярская Дума, ставшая «Государевой». Губернии областями стали именовать, с уездами и волостями, с «головами» и старшинами. Обмундирование в полках вроде стрелецкое, но больше на красноармейское похоже, с цветными «разговорами» и петлицами, на которые крепили знаки различия, опять же из времен РККА. Так что у того же Голицына частоколом шли четыре «ромба» — и такому повышению в воеводском чине тот был очень доволен.

— Дай то бог, княже, но не будем вперед загадывать. Шведы вот-вот Варшаву займут, и нового короля на трон посадят, Якуба Собесского, с дочерью которого Каролус обручился. А там перемирие неизбежно будет, и переговоры пойдут, всякие, разные, — Алексей Петрович тяжело вздохнул, понимая, что усиления его «варварской» Московии никто из западных «соседушек» не желает, и именно сейчас нужно воспользоваться моментом. И заговорил чуть тише, придвинувшись к генерал-аншефу.

— Потому, Михайло Михайлович, нужно землицы литовской сейчас как можно больше взять, чтобы потом что-то уступить, ибо цесарь неизбежно вмешается. Хоть он мне и свояк, но любое усиление нашего «альянса» не в его интересах. К тому же считать будет, что и его доли лишили.

— Так оно и понятна такая обида, государь. Пруссию поделили, сейчас же, вкупе с оной, за Речь Посполитую принялись, где вопреки обыкновению, короля ей определили нового, что за дела Августа вроде как бы не отвечает. И чем скорее шляхта его изберет — тем лучше для нее будет. Но земли то, тю-тю, к этому времени уйдут!

Голицын зло усмехнулся — даром, что из Гедеминовичей, но свою прародину сильно недолюбливал, так и не за что. Ныне литвины крепко унией с поляками связаны, врагами давно стали заклятыми.

— Ты учти, Михайло Михайлович — пока совсем неясно как себя Оттоманская Порта поведет, — Алексей Петрович нахмурился, ход истории изменился, и теперь знания помочь не могли — непредсказуемо все стало. И высказал своему главному воеводе, что заменил подряхлевшего фельдмаршала Бориса Петровича Шереметьева, свои опасения.

— Зыбко как-то ненадежно. Крымский хан ведь попробует свое урвать, его орда точно на Подолию пойдет…

— То летом будет, государь, пока татары ведут себя тихо. Да и Репнин не оплошает — слободские полки выдвинулись, и гетманские казаки настороже. Но что в Диване решат — загадка докучливая!

— Потому на малороссийских землях Аниките поневоле сдержанно себя вести придется, да назад частенько озираться, чтобы наскок вовремя увидеть. Зато у тебя здесь руки полностью развязаны — освобождай православных земель как можно больше, лучше до порубежных городов дойти, до Минска и Слуцка, и елико возможно дальше, чтобы селения католиков сплошным рядом пошли. Литва не Польша — от крымского хана, а тем паче от султана эти земли далече, не думаю, что басурмане встревожатся.

Алексей Петрович замолчал, разглядывая стрелецкие полки, что шли по льду Двины на Полоцк. А другие от Витебска направлялись на Минск — сорокатысячная русская армия вот уже три недели продвигалась вперед, проходя за светлое время по десять-пятнадцать верст. Полки еще старой выучки, «родительской», однако нововведения имелись, даже серьезные. Это и команды «охотников», на манер прусских егерей — туда собирали самых метких стрелков, действовавших в рассыпном строю. Гренадерские полки расформировали, снова по одной роте по «старым» полкам распределили. Да гарнизонные полки в запасные батальоны, третьи по счету, перевели. Но там только рекруты, недавно набранные, проходят обучение, и ветераны в «инвалидных» ротах, которым здоровье и возраст мешают в походы хаживать. Зато везде фузеи откалиброваны, одна к одной, чтобы путаницы с пулями не происходило. Пока много иноземных ружей, но со временем только свои будут — производство налаженное, но качеством похуже аглицких или льежских будут. Однако много мушкетов удалось «родителю» продать по хорошей цене, теперь гешефта не получить — у новоявленного ливонского короля трофейного оружия от пруссаков много, сам перепродать может.

— Нам еще десять лет нужно, воевода, чтобы армию нашу организовать как надлежит по новому «артикулу». Потому большая война с турками совсем некстати — тут нужно вместе с цесарцами воевать, тех османы тоже прижимают крепко. И флот на Дону заново строить, чтобы османов не дразнить, из судов малых для начала, и лучше на Волге. А начнись война по волоку от Царицына протащить на Дон можно. Но лучше повременить десять лет до брани — к ней нужно зело хорошо подготовиться…