Прусское наследство

Железо намного прочнее дерева, и что удивительно, при общей массе ставшей значительно меньшей. Такое «облегчение» на маршах особенно сказывалось на конских упряжках — лошади меньше уставали, да и при нужде канонирам вручную перемещать орудие было куда легче. Только стволы из артиллерийской бронзы — она более подходила для стрельбы, меньше случалось разрывов, достаточно частых у тех же чугунных пушек.

— Пусть батарейные орудия временно прекратят стрельбу, нужно охладить стволы. Полевым единорогом открыть огонь как можно чаще — дистанция для них стала самая выгодная. А там и егеря начнут стрелять из штуцеров — проредят шеренги. Заманиваем пруссаков дальше, пусть почувствуют вкус «будущей победы»! Ведь она так близка для них, почти рядышком!

Петр Александрович ухмыльнулся — его дивизия приняла на себя главный удар, находясь на правом фланге «ливонской» армии. Пруссаки пошли своей «косой атакой», навалившись половиной своей армии на него, желая смять полки, а затем их опрокинуть. Этот способ уже принес им несколько побед над австрийцами и саксонцами, вот только сейчас не поможет — генерал-аншеф Салтыков уже предпринял меры, сосредоточив за спинами батальонов полудюжину батарейных рот, взятых из других дивизий. А в каждой такой роте по шесть полупудовых единорогов, да две роты при его дивизии имелось — почти полсотни тяжелых орудий, у которых диаметр дула в шесть дюймов, а вес чугунной гранаты почти восемнадцать фунтов.

Он помнил рассказы отца о Полтавской баталии, где грудь о грудь русские сошлись со шведами. Но теперь плотными шеренгами воевали только пруссаки — «ливонцы» действовали по новому «уставу», недавно принятому Приказом Ратных Дел. Каждый стрелец имел небольшую лопату, а потому батальоны хорошо окопались, отрыв глубокие траншеи перед пригорками, на которых поставили четверть пудовые единороги. Орудия установили в капонирах, а не как прежде — открыто, колесо к колесу. И теперь Румянцев прекрасно видел, что потери стрельцы несут незначительные, хотя пруссаки гранат не жалели — не менее сотни вражеских орудий безостановочно, с дистанции полторы версты палили по русским позициям. Вот только в сами окопы и капониры попадали крайне редко, так что пострадали от их огня немногие, один из тридцати, не больше.

В подзорную трубу были хорошо видны бегающие за кустами и деревьями егеря — «охотники» в прямом смысле слова, только добыча у них имела по ноги. Новые штуцера были великолепны, били коническими пулями, которые в отличие от прежних «кругляшей» не вколачивались шомполами по нарезам, а просто бросались в дуло. И замки у них были не с кусочком пирита в зажиме и пороховой полкой, а ударные, с самовоспламеняющимся капсюлем. Состав последнего держался в секрете, допытываться до тайны было категорически запрещено, под страхом жестокого лишения живота. Понятное дело, что иуда неизбежно найдется, прельстившись златом, да и сами колпачки капсюлей рано или поздно, но скорее первое, попадут к неприятелю. Как те же пули-«колпачки», что после Крымской войны разошлись по всем европейским армиям за несколько лет. И новинку живо освоили, переняли, и теперь повсеместно изготавливают. Вот и прусские егеря стреляют по «ливонским» из штуцеров, с теми же пулями.

Только капсюлей пока у них нет — но то вопрос времени…

— В ход картечь пошла, господин генерал!

— Вижу, — пробормотал Румянцев, удивленно взирая на пруссаков — он не ожидал от них такой яростной напористости. Стрелки уже вовсю палили из окопов — но только одна рота в батальоне имела штуцера, способные попасть в шеренгу с версты — фузеи доставали неприятеля максимум с пятисот шагов. А потому стрельцы и гренадеры были отведены за линию редутов и флешей, участие их в деле еще впереди. Пока же бой вели «штуцерники» — егеря уже отступили к окопам, было видно, как они лихорадочно орудуют шомполами. Полевые единороги уже палили безостановочно, но было видно, что удержать противника уже трудно.

— Пусть орудия выкатывают на позиции. Стрелять до последнего, пока противник на них не сядет. Гренадерам в прикрытие — ручные гранаты к бою, пусть запалы вставляют — уже можно, разрешаю. Стрелкам и егерям отходить по траншеям в тыл — мне каждый «штуцерник» дорог. Не дело им неприятеля штыком встречать, у них другие задачи.

Румянцев не повышал голоса — для него все стало понятно. Предстоит яростная схватка на позициях, придется сходиться с неприятелем в штыки. Конечно, чухонцы не русские, но эти вечно молчаливые белобрысые парни упрямы, и не побегут, потому что знают, то децимации подвергнуты будут. Да и русских среди них уже много — в Ливонию и Пруссию мужиков постоянно переселяли, отводя им там наделы. Да и сами местные жители охотно принимали православие — подушная подать вдвое меньше платили такие «перебежчики», и с каждым годом их становилось все больше и больше, особенно среди приверженцев «лютеранского» учения. Но солдаты из них хорошие, грех жаловаться…