Пружина для мышеловки

Я так подробно рассказываю вам про Новый год, чтобы вы понимали заковыристую логику моих последующих поступков. Да, и еще одно. Если кто еще не понял: я очень люблю своих родителей. Я отношусь к ним со здоровой критичностью, особенно к мамуле, и это означает, что ее Кошмарные Ужасы для меня таковыми, безусловно, не являются. Причины, по которым она начинает сходить с ума от беспокойства, теряет сон и без конца пьет валокордин, в девяноста процентах случаев представляются мне ничтожными, неважными и явно не стоящими таких колоссальных нервных затрат. Но оттого, что я все это понимаю, мамуля не начинает тревожиться и беспокоиться меньше. Она такая, какая есть, я люблю ее такой и принимаю, поэтому считаю своим сыновним долгом сделать так, чтобы она волновалась поменьше, если, конечно, это в моих силах. Именно поэтому я сижу рядом с ней на папиных премьерах или особо сложных выступлениях, даже если мне этого совершенно не хочется, и летаю для этого за границу, хотя это бывает далеко не всегда кстати; я терпеливо и сочувственно выслушиваю мамулины причитания и подробное описание всего того, что в ее представлении является Кошмаром или Кошмарным Ужасом, и если я могу что-то сделать для нее, я обязательно делаю.

Ничего у меня предисловие получилось, да? Как говорится, где поп, а где приход…

Так вот, двадцать пятого декабря у мамули начался предновогодний Кошмарный Ужас.

– Егорушка, – взволнованно говорила она в телефонную трубку, – это какой-то кошмар с Новым годом! Я пригласила…

Тут я позволил себе отвлечься и пошел доставать кошачью кассету. Список приглашенных с подробным описанием их семейства в целом достаточно длинен, чтобы я успел достать кассету из видеомагнитофона, соединенного с видеокамерой, заменить ее чистой кассетой, а ту, которую достал, отнести в гостиную и вставить в видак. Я как раз успел.

– Ты представляешь, Анна Григорьевна заболела, да так сильно, что к тридцать первому вряд ли встанет на ноги, а Павел Леонидович без нее, конечно, не поедет, потому что…

На экране появилась сладкая парочка: Айсор и Карма. Они ровесники, но поскольку Айсор лишен мужских достоинств, а Карма – радостей материнства, то их дружба носит характер нежный и платонический. Карма лежит на боку, вытянув передние лапки перпендикулярно туловищу, а Айсор сидит перед ней и осторожно трогает своей лапищей ее лапочку. Карма не то что не возражает, а даже вовсе и приветствует такое заигрывание, потому как изящным движением, в свою очередь, трогает его. Он – ее, она – его. И морды у обоих – ну совершенно умильные. Вот ведь лицемеры! Это все происходит, когда меня нет дома, а у меня на глазах они нападают друг на друга, утробно урчат, поднимаются на задние лапы и якобы дерутся. Не до крови, конечно, но вполне впечатляюще. Зритель неподготовленный может подумать, что у них война не на жизнь, а на смерть.

– У Кучинских тоже полный караул, – продолжает повествовать мамуля, – он должен срочно вылетать куда-то в Заполярье, там авария на предприятии, и она хочет лететь с ним на тот случай, если придется задержаться, чтобы в Новый год быть вместе…

Пока мама описывала катастрофу с гостями, я успел увидеть не только игрища Айсора и Кармы, но и совершенно позорное выступление Дружочка, который запрыгнул на стол, скатил к краю мою любимую данхилловскую ручку, сбросил ее на пол и начал упоенно гонять по комнате до тех пор, пока ручка не оказалась далеко под диваном. Он долго пытался ее достать, но не преуспел и, разочарованно помахивая упругим хвостом, покинул помещение. Хорошо, что у меня по всей квартире стоят камеры, а то бы я эту ручку до морковкиного заговенья искал.

– Просто не знаю, что делать, Егорушка, – жалобно завершила мама свою скорбную эпопею. – Из пятнадцати человек восемь уже точно не смогут прийти.

– Но семь человек – это тоже хорошо, – бодро заявил я. – Семеро гостей, вы с папой да я – вот уже и десять. Чем не праздник?

Вроде бы мне удалось ее успокоить, но через два дня количество гостей уменьшилось до пяти в связи с гриппом, которым внезапно заболели дети и внуки. Двадцать девятого декабря, за два дня до Нового года, из списка выпал еще один гость, и мамуля впала в полное отчаяние. Сколько я помню себя и наши праздники, никогда такого не было, чтобы за столом сидело всего семь человек, влючая хозяев. Для моих родителей семь человек – это не Праздник, а деловой ужин.

– Егорушка, может, ты позвонишь Светочке? – робко попросила она.

Ну что ж, в этом был резон, Светка Безрядина с мужем и двумя детьми – это уже солидное количество. Но особых надежд я не питал, потому что у Светки с Борисом было такое плотное светское расписание, что моей мамуле с ее Кошмарным Ужасом в него никак не протиснуться.

– Ой, Игоречек, не получится, – с сожалением сказала Светка, услышав мою просьбу, – мы в Новогоднюю ночь обязательно должны быть в клубе у Джаника, Боря ему клятвенно обещал. Не сердись.

– Да что ты, Свет, я понимаю. Просто мама просила пригласить тебя, вот я и пригласил.