Пружина для мышеловки

– Да ладно тебе, – засмеялся я. – Что ж ты такой обидчивый? Ты делай скидку на мою ментовскую простоту. Я парень незатейливый, на меня обижаться грех. Кстати, ты не хочешь встретить Новый год вместе со мной, моими родителями и их друзьями? Такая небольшая театрально-музыкальная тусовка в загородном доме. Мы с тобой заодно и поговорили бы. Разумеется, ты приглашаешься с дамой.

Честно признаться, я ни на что не рассчитывал, приглашая Мусатова. Смешно полагать, что молодой успешный сотрудник богатой фирмы за два дня до Нового года не имеет определенных планов на праздничную ночь. Но поскольку я поставил перед собой цель сделать так, чтобы мамуля была довольна и не переживала, то бил по всем мишеням подряд в надежде, что в какую-нибудь да попаду. И, как ни странно, я попал. Юля, оказывается, категорически не хотела вести Андрея в компанию своих знакомых и столь же категорически отказывалась знакомиться с друзьями Андрея. Они уже решили провести Новый год вдвоем дома у Мусатова, и мое предложение показалось ему достаточно приемлемым. Нужно было только получить согласие девушки.

На следующий день он позвонил и сказал, что они приедут. Мамуля была в полном восторге.

Вот так и получилось, что 2005 год я встречал в компании приятных людей, среди которых оказались Андрей Мусатов и его подруга Юлия Пинчук. Теперь понимаете, для чего нужно было мое длинное нудное предисловие?

* * *

Лев Александрович Аргунов обладал качеством, которое можно было бы назвать интеллектуальной лабильностью. Одним словом, он умел не застревать подолгу на обдумывании неприятной ситуации, и после периода острой и болезненной реакции довольно скоро наступало привыкание и примирение с неблагоприятными обстоятельствами. Нет, он не забывал о том, что случилось, не успокаивался окончательно, он помнил и переживал, но уже мог по ночам спать, пусть не совсем спокойно, но все-таки…

Он не распускал персонал на Рождественские каникулы: завод должен работать бесперебойно и круглосуточно, поэтому за два дня до Нового года возвращался домой в настроении рабочем и собранном, а не радостно расслабленном, как бывает перед длинной чередой выходных. Жанна Васильевна встретила его спокойной улыбкой и сообщила, как и каждый день, что ужин готов и можно через пять минут садиться за стол. Аргунов быстро переоделся и спустился в столовую.

– К тебе сегодня из милиции приходили, – сообщила жена, накладывая ему приготовленные на гриле овощи и мясо.

Аргунову показалось, что он на мгновение оглох и услышал что-то не то. Нет, не может быть, чтобы Жанна сказала «из милиции». Нет, только не это! Надо переспросить и убедиться, что речь идет о чем-то совсем другом.

– Откуда приходили?

Он с трудом взял себя в руки, но все-таки взял, мысленно твердя: «Я ослышался, ничего страшного, ничего не произошло. Сейчас я переспрошу, и она ответит, и окажется, что приходили из какой-нибудь муниципальной службы, из префектуры, из санэпиднадзора или ветеринарного надзора насчет собаки, или пожарные… «

– Из милиции. Тебя спрашивали.

Он смотрел на тарелку и не мог понять, что на ней лежит. И зачем это лежит на тарелке. И вообще, где он?

– Зачем?

Одно слово он все-таки смог выдавить, не очень хорошо понимая, уместно оно или нет.

– Да у них какие-то вопросы к тебе. Я на них, к сожалению, ответить не смогла. Что-то насчет не то машины, которую ты мог видеть, не то человека… В общем, у них что-то там произошло, кого-то убили, и нашлись люди, которые сказали, что видели тебя неподалеку. Вот в милиции и думают, что ты мог что-то видеть или слышать.

– Я ничего не видел!!! – почти заорал Аргунов.

И опомнился. Но совладать с собой уже не мог.

– Ты должна была им сказать, что я ничего не видел!!! – продолжал он. – Почему ты им не сказала?

– Во-первых, ты не знаешь, что я им сказала, а чего не говорила, – сухо ответила жена. – А во-вторых, откуда мне знать, что ты видел, а чего не видел. Ты постоянно уходишь гулять с собакой поздно вечером, отсутствуешь по полтора-два часа, возвращаешься глубокой ночью, когда я уже сплю, и о своих впечатлениях мне не докладываешь. И в-третьих, не смей на меня орать.

Аргунов понимал, что она права. Но сделать с собой уже ничего не мог. Он сорвался, ему необходимо было выкричаться, страх, дремавший в нем, встрепенулся, начал разбухать и рваться наружу, и нужно было выпустить его любым доступным способом, чтобы не разорвалась грудная клетка.

– Сколько раз я повторял тебе, что ненавижу милицию! Сколько раз я повторял, что не потерплю этих дегенератов в моем доме! Как ты посмела их впустить?!

– Лева, ты имеешь право любить милицию или не любить, это твое личное дело, но люди выполняют свою работу. Зачем же им мешать? Неужели тебе трудно ответить на несколько простых вопросов и не делать из этого трагедию?

Краешком сознания он еще успел удивиться, почему Жанна терпит его выходку и не взрывается в ответ. Он зашел слишком далеко, а она так спокойна…