Прыгнуть выше себя

— Да, машина, робот, — злорадно подтверждает Георгий Иннокентьевич. — А ты уж и влюбиться готова, небось, в красивую куклу. Да его уже, наверное, разыскивает владелец.

— Не робот, а кибернетический двойник в период становления сигомом.

— Ну это, как я полагаю, не так уж далеко одно от другого и для нас не имеет никакого значения.

— Напрасно вы так полагаете, — круто повернувшись, Варид выходит из двора.

19

— Не хочу больше вас видеть! И вы, и капитан мне противны! — говорит Петя боцману Робинзону. — С Австралией вы меня обманывали, но обмануть так и не смогли!

— Может, обманывали, а может, нет. Только б одно дельце выгорело — возьмем столько монет, что и до Австралии хватит.

— Терпеть не могу лгунов! — кричит Петя и топает ногой, подражая тете Вере.

— Цыц, шкет, а то зенки выколю! — Робинзон тыкает расставленными пальцами, будто собирается немедленно выполнить угрозу. — Хозяин хазы шума не выносит. Правда, Крот?

— Долго возишься с ним, вот он и озорует, — ворчит Крот, его глаза, как серые мышки, на мгновение выглядывают из своих норок и снова прячутся под набрякшие веки.

— Долго-недолго, а Штырь наказал сохранять. Использовать как живца хочет.

— Ежли Штырь, дело другое. Он знает, что к чему. Ты, пацан, старших слушайся, а то не ровен час…

— Человек не вещь, его нельзя использовать, — утверждает Петя словами Арсения Семеновича.

— Э-эх, пацан, кого же использовать, как не человека! На том и свет стоит. Человек животину использует в хозяйстве и друг дружку. Ты покедова присматривайся, кумекай, что к чему. А то пропадешь со своей школьной наукой.

Так еще никто никогда с Петей не говорил. «Разбойники! — думает он, вспоминая страшные рассказы, и украдкой приглядывается к Кроту. — Жаль, Варида здесь нет. Доверился тогда Георгию Иннокентьевичу, а он — самый первый обманщик. Штыря и Робинзона отпустил — это раз, меня обещал домой отвезти, а отдал им. Что же теперь делать?»

Он вспоминал различные подсказки, читанные в книгах, слышанные от товарищей и взрослых, но ни одна не подходила. Откуда взяться, к примеру, коню, на спину которого он прыгнул бы с третьего этажа! Еще рекомендовалось вырвать пистолет или автомат из рук бандитов и направить на них, но у этих нет ни пистолета, ни автомата. В комнате нет и ничего напоминающего оружие, которое можно бы выдать за настоящее и напугать бандитов, чтобы потом их связать. А голыми руками, даже вспомнив все Витькины приемы самбо, «боцмана» — он это знал на печальном опыте — не осилишь.

— Не горюй, шкет, возьмем монеты, тебе долю выделим, — утешает его «боцман». — Купишь себе билет до Австралии.

Если бы Петя мог поверить ему! Но паруса на бригантине бессильно повисли…

— Деньги надо зарабатывать честным трудом, — раздельно и назидательно произносит Петя, вызвав взрыв хохота у своих «опекунов». Но хохот его не смущает, и он продолжает поучения с той же твердостью: — Нечестные приносят одни лишь…

Его речь прерывает звонок: длинный и три коротких.

— Штырь! — восклицает «боцман», и Крот, кряхтя и почесываясь, идет открывать. Возвращается один, наклоняется к уху «боцмана», шепчет:

— Штырь велел передать: дуй мигом к машине, жди его, где условились. А мальца я посторожу.

«Боцман» торопливо вытаскивает из пачки сигарету — волнуется все же — и, перекатывая ее в губах, забыв зажечь, ударом ноги распахивает дверь и выходит. Его удаляющиеся шаги еще некоторое время доносятся с площадки и лестницы.

Крот возится с какими-то вещицами в дальнем углу, разворачивает их и заворачивает в тряпицы, что-то пришептывает себе под нос, словно забыл о мальчике. Петя начинает поглядывать на дверь: а не попробовать ли? А вдруг не заперта? Ведь Робинзон вышел, никакого замка вроде и не трогая. Решено!

Он бросается к двери, толкает ее всем телом. Дверь не поддается и на миллиметр. Сзади слышится злорадное хихиканье:

— Не зашибись, малец, и дверь, гляди, не вышиби ненароком, не попорть. Она у меня старинная, дубовая. Теперь таких и не делают вовсе.

— Сейчас же выпустите! Меня ждут дома!

— Подождут.

— Нечестно обижать тех, кто слабее!

— А кого же обижать, милок, как не слабачков? На то они и на свете живут. А ты расти скорей, силу набирай. Тогда и тебе будет кого забижать. А покедова с рогаткой охотничай птичек или собачек палкой лупи, хе-хе, тренируйся. Да еще дружков своих или меньшеньких учись пристраивать для своей пользы.

— Зачем? — несказанно удивляется Петя. Никогда ему не давали подобных советов.

— В жизни сгодится. Жизнь — штука хитрая: не ты, так тебя. А более всего Штыря слушайся. Он — парень фартовый, вор в законе, с ним не пропадешь.

— Вор? Вы сказали — вор?! — вопит Петя в обиде на свою доверчивость. — А чего ж он капитаном назвался?

— Мало ли что человек о себе скажет! А ты не верь.

— Не верить взрослым? — Петин мир рушится.

— Взрослым-то не верь прежде всего. Словами людишки норовят мысли свои прикрыть. Детишкам неразумным еще иногда можно верить, а взрослым — ни-ни, они тебя враз присобачат: или служи на задних лапках, или на цепь.

— Я знаю, плохих людей ждет плохая участь.