Прыгун

Старший советник вызвал его в тот же день в специально подготовленную гостевую каюту. Гарпаго сохранял хладнокровие. Когда раздался сигнал интеркома, доктор отвел взгляд от встроенного в стену каюты зеркала, подозревая, что в последний раз видит себя в мантии Клана, цвет которой переходил из фиолетового в монохромный «бесцвет», как называли уникальную окраску, смесь фиолетового и призрачной пустоты. То был еще один результат экспериментов Клана, его цветовая визитная карточка, не считая обычной обязательной серости.

«Призрачная пустота, – подумал он. – Именно ею я сейчас стану».

Но его ожидало нечто намного худшее.

– Доктор Гарпаго Джонс, – приветствовал его Мыслитель Мыслителей. Голос его показался доктору сухим и мертвым. – Экспериментатор.

– Здравствуйте, старший советник… – откашлялся Джонс. Сидевший в большом, наверняка притащенном с «Матроны» кресле, Желтозубый Хрыч опирался на трость. Он выглядел почти слепым, но Джонс не дал себя обмануть. Ибериус с самого начала внимательно за ним наблюдал.

– В экспериментах как таковых, – продолжал Матимус, – нет ничего нового. Это хлеб насущный для ученого. Почва Академии знаний. Любой эксперимент дает нам ответ, даже если он неудачен. Знаешь, откуда я возвращаюсь, доктор?

– Увы, нет, Мыслитель.

– Из Ядра. Я патрулирую наши станции, высаживаюсь на уцелевших планетах. Это мое последнее паломничество, доктор. До следующего я не доживу – это старое тело уже непригодно для пересадок. Разве что если я сменю веру и продам любовь к знаниям за иллюзию технологического спасения. – Ибериус засмеялся, но смех его напоминал скорее тяжелое прерывистое дыхание. – Представь себе, доктор, исполнившиеся мечты стрипсов! Когда-то эта секта была лишь частью Клана, посвятившей себя исследованиям машинной технологии. Как многое значило бы для них подобное вероотступничество!

– Вполне представляю, – услужливо кивнул Джонс. В его душе вспыхнуло нечто вроде надежды, но Матимус внезапно с силой ударил тростью о пол, и надежда угасла.

– Ты продался, доктор, – заявил он. – Ты продал нашу безопасность за иллюзию славы. Случившееся с «Орхидеей» потребовало проведения контроля. Контролеры на наших базах, доктор! Контролеры Альянса, обшаривающие и копирующие наши файлы! Нарушающие равновесие сил благодаря лазейке, которую дал им член Клана!

– Я не собирался… ведь исследования привода… неудачный эксперимент не означает…

– Молчать! – прошипел Ибериус, и Гарпаго в страхе замолк. – Речь не только об «Орхидее», – продолжал старший советник. – Речь идет о необходимом в процессе следствия факте снятия печати с твоих исследований. Они были незаконны, Джонс! Незаконные эксперименты с Глубиной! Добровольцы из числа заключенных для преодоления Глубины в сознании?! О чем ты вообще думал, глупец?! Думаешь, у нас был выход? Когда выяснилось, что ты творил, нам пришлось открыть доступ к твоим экспериментам. А ведь ты прекрасно знаешь, что все взаимосвязано. После обнаружения отдельных фактов нарушения закона нужно показать всю картину в совокупности. А совокупность, доктор, – это мы! Совокупность – это мы! На этом все, – добавил Матимус, глядя на окаменевшего Гарпаго. – Ты изгнан из Научного клана. Я не могу лишить тебя титула и права на профессию, но он останется для тебя лишь напоминанием о том, кем ты когда-то был. Данные о тебе будут вброшены в Поток вместе с информацией, что ты действовал без полномочий со стороны Клана. О тебе скажут правду.

– Какую правду? – заикаясь, пробормотал доктор. Ибериус Матимус направил на него трость.

– Правду о том, что ты трус, Джонс. Трус, который втайне проводил свои эксперименты, боясь нашего справедливого осуждения. Трус, которому не хватило смелости прийти и сознаться в своих грехах, пока не стало слишком поздно. Трус, которому до конца жизни придется играть роль труса, прячущегося по закоулкам Выжженной Галактики. А теперь уходи, и никогда больше не возвращайся.

Ситуация выглядела не лучшим образом.

Машина вела их спокойно, все время целясь лишь в Миртона, но наблюдавший за происходящим через камеры Хаб Тански не дал себя обмануть. Он не сомневался, что в случае необходимости эта Напасть с легкостью справится с остальной командой. Движения Машины выглядели энергичными и уверенными. Хаб думал о том, насколько она быстрее человека. И сколько еще осталось патронов в отобранном у Эрин «зибексе».

Во время истории со стрипсом револьвер не выстрелил ни разу – значит, если потом Хакль стреляла дважды, в нем должны были остаться еще четыре пули. Членов команды было пятеро. Если машина рассуждает логично – а это, скорее всего, так и есть, – то наверняка оставит себе напоследок перепуганного доктора Гарпаго и расшибет ему башку рукояткой. «Потом останусь еще я, – криво усмехнулся Хаб. – Но меня она убить не успеет – до этого я взорву «Ленточку». Сделаю, что захочу, – решил он. – Никто не станет мной командовать. Об этом не может быть и речи».

Пока, однако, он лишь сидел и смотрел, как вся веселая компания входит в стазис-навигаторскую.

– Три минуты, – прошептал Месье.