Прыгун

— А есть ли она — дверь? — сомневался я, искавший ее везде и в итоге поисков даже набредший на отца Мануа, что жил несколько стен отсюда — за попытку проникновения в голову Кваазена. — Дверь в полном смысле этого слова… — Не то чтобы я хотел уйти, но знать, где выход — на всякий случай, — казалось мне важным.

«…эти местности полны кроватного скрипа, и ни разу не слышал я скрипа двери...»

— Дверь есть всегда, — столь сладко курила Боль, что мне хотелось курить тоже или по крайней мере быть ее сигаретой. — Нет ничего такого в этом мире, что не имело бы дверь.

«…а отличил бы, услышав?..»

— Ты расскажешь, где она?.. — недоверчиво фыркнул я.

«...конечно, ведь это напрочь разная музыка…»

— Я не могу, — притворно вздохнула ведьма. — Мне запрещено, но кто-то тоже знает, и ему никто ничего не запрещал, любовь моя.

— И кто же это?..

«...»

— Твои прыжки, дарлинг, — отвлеклась демоническая женщина, пуская точно живые струи дыма в потолок. — Твои прыжки. — Я сразу забыл, о чем только что хотел спросить. — Расскажи мне о них, ведь это все не просто так?

— Просто так, — со скучающим видом ответил я. — Потому что мне пресно. — Я знал, что расспрашивать ее бесполезно: в лучшем случае она уснет, в худшем — будет издеваться.

— Каждый кузнец своего скучно, — шелковым тоном продолжала Боль. — И господин своего весело. Все меняет ракурс, мой дорогой мальчик. Ощути хотя бы контраст природы и этих залежей асфальта. — Она кивнула куда-то себе за спину, в сторону, за которой должна была скрываться старая городская реальность. — Подумай, глядя на, допустим, лес, что манит тебя с обочины, посмотри на деревья, к примеру, и удивись. Они производят кислород, которым дышит маленькая планета, они дают жизнь всему, что способно реагировать… — Она переложила упор тела с левого плеча на правое. От этой игры позвоночный цветок осуществил хищное натяжение материи спины, в очередной раз гениально изменив полотно. — Посмотри на них внимательно, на их великолепный, но странный вид. Это ли не природная алхимия, пронизанная электрическими импульсами мистики, что генерирует живительные процессы в мире? Если разобраться, в нем полно толкиенизмов… — Спинной глаз ее вытаращился на меня.

«...и все мы в каком-то смысле хоббиты, а в каком-то — эльфы...»

— Может, мой ракурс открывается с высоты птичьего полета, — с непроницаемым лицом произнес я, — а снизу я вижу черно-белые тона… — И вдруг обнаружил, что голый, хотя секунду назад на мне были белая рубашка и черные трусы. — А вообще мне больше нравится другой ракурс… — Я имел в виду ее спину, и она знала, что я имел в виду.

— Проигнорирую этот перл, — поморщилась Боль, и у нее это чертовски красочно получилось. — Жизнь нужно наполнять мистикой, мой глупый друг, потому что ужасно то, что одинаково. Вся наша жизнь — обои, которые нужно регулярно менять, при смене декораций происходит насыщение мозга серотонином, и жизнь кажется полноцветной. Делать что-то — так наотмашь, отдыхать — так по полной, чтобы дрожал пол и не мешал дождь. Ежесекундная занятость — вот что вычищает мозги от максималистской ереси, тогда ты здоров.

«...бег по жизни, а не конвульсии...»

— Может быть, — зевнул я, становясь на колени и начиная медленно к ней подползать. — Ответь тогда, зачем было вычищать мне разум, чтобы сейчас рассказывать о неведомой мне красоте?

— Иногда нужно делать format C какой-нибудь ненасытной голове. — Лицо Боли все так же отливало безразличием. — Чтобы убрать отрицательное, что густо замешалось и срослось с положительным. Лучше относись к этому так. А красоту не нужно вспоминать или искать, нужно просто научиться видеть. В секунду создавать в голове полет, что являет собой твой особенный ракурс. Тогда мир предстанет в ином свете. — Пол воспылал золотым цветом, что символизировала собой художественно-осенняя листва. —

Посмотри внимательно на желтый лист, — он с собратьями музыкально хрустел под моими коленями. — Разве он — не венец совершенства? В том самом упадническом смысле, который символизируем и проповедуем мы? — Я и глаз пытались переглядеть друг друга.

«...ты напоминаешь мне этот лист, мальчик…»

— А кто вы? — спросил я, прокравшись под стулом и оказавшись прямо под ее чудесными ногами. — Давно хотел спросить и спрашивал, да ответа вразумительного не получил. — Мы пристально и сверху вниз смотрели друг другу в глаза. — Кто ты, Боль? Кто такие Кваазен с Гек-вокеном и его татуировкой? Что вы за мафия? — Вид снизу был вычурен настолько, что не нуждался в описании.

— Мы. — протянула Боль, точно задумавшись. — Думаешь, я знаю ответ? Есть лишь предположения, которыми полна и твоя голова, за одной лишь разницей, что подтверждений правильного ответа я видела гораздо более. — Она пустила дым в мою сторону. Он сложился в маску ее лица, что широко улыбнулась мне и попыталась поцеловать. — Думаешь, я задавала когда-либо этот вопрос, а он когда-либо мне ответил? Нет. Могу лишь сказать, что ты сам давно и правильно на него ответил, дружок.

«...ни к чему сотрясать воздух столь известными именами...»