Прыжок

Насилие ради насилия, смерть ради смерти, жестокость ради жестокости. Среди людей даже сейчас встречались маньяки, наслаждающиеся муками своих жертв… Но это была целая цивилизация маньяков.

Почему?

Он не мог закрыть глаза, не мог заткнуть уши. В его сознании бились воспоминания сотен личностей. Стиратели нырнули в глубины своей памяти, вновь во всей полноте переживая жестокость, пытки и предательства, которые когда-то совершали. Так завязавший с выпивкой алкоголик, внезапно сорвавшись, вливает в себя всевозможное пойло, не реагируя ни на доводы разума, ни на слова окружающих.

Горчаков понял, что сходит с ума.

Он ощутил, что где-то в глубине сознания ему начинает нравиться происходящее. Начинает нравиться ад, начинает нравиться подход Стирателей к миру, ко всем остальным.

Что это? Изначальный порок разума? Результат естественного отбора, когда десятки и сотни тысяч лет выживали самые жестокие и агрессивные?

Он подумал, что это неважно.

Валентин жил и рос в другом мире. Там, где убийство и насилие – редкая болезнь или сбой психики. Где у всего есть границы – у любого конфликта и любых интриг.

И он стал выбираться из кипящей лавы чужих кровавых воспоминаний.

Выползать, цепляясь за своё детство и юность. За вредного доктора Соколовского и талантливого Матиаса. За гордых лошадок Соргоса и нахального кота с Невара. За лучшего пилота людей – Анну Мегер. За самоуверенных кадетов, за кабинетного учёного Бэзила, за хитроумного Марка и интригана-крота Уолра. За обоих феольцев – гуманоида и симбионта.

За всех, кто был с ним на корабле, и всех, кто оставался на Земле.

И только выкарабкавшись на самый верх копошащейся кучи вопящих от возбуждения и экстаза Стирателей, он попытался упасть.

Но его подхватили.

Эпилог

Ракс появились вдвоём. И это было так же немыслимо, как Четвёртая-вовне.

Два огромных планетоида висели в пространстве в отдалении (не слишком маленьком, но и не слишком большом по космическим меркам) от звезды Лисс.

Не было ни открытых оружейных портов, ни накачанных энергией излучателей.

Ничего такого, что для более примитивных цивилизаций означало готовность к схватке.

Два планетоида просто ждали, готовые обрушить огромный сектор космоса в небытие.

От планеты, которую люди сентиментально назвали Мегер А в честь погибшего члена экипажа, удалялись два корабля. Земной научный корвет «Твен» с едва-едва залатанным генератором защитного поля и научный корабль Ауран, самонадеянно считающий, что его никто не видит.

Ракс ждали.

– Мать? – спросила Ксения.

Она лежала на кровати. На губах был вкус бульона и поцелуев Матиаса. Ксения смотрела на свою руку, державшую устройство связи. Рука была тонкая, исхудавшая, она подрагивала, сжимая белый шар скрутки.

– я поражена тем что ты жива и покинула Лисс

– Ты расстроена? – спросила Ксения.

– поражена я всегда использую правильные слова говоря с примитивными формами разума

– Извини.

– ты в плохой форме

Ксения кивнула, изучая свою руку.

– Я думала, что, когда мы выйдем из симуляции, всё изменится и я стану нормальной. Но устройства Стирателей воссоздали меня такой.

– ты поправишься это всего лишь истощение твой организм создан идеальным

Ксения слабо улыбнулась.

– А Горчаков седой. И не улыбается больше.

Женщина в простом белом платье вдруг возникла из ниоткуда и присела на край постели. Ксения вздрогнула и попыталась подняться. Мать удержала её прикосновением руки. Сказала негромко:

– Лежи, ты очень слаба… Человеческая память несовершенна, чудовищные мечты и деяния первого человечества изгладятся в памяти Горчакова, он снова научится улыбаться. Зато эффект синхронизации реальности и симуляции скажется и на Лючии. Её сознание обрело общность на основе Лючии-три, созданной Ауран. Она уже не станет беззаботной девчонкой, как раньше. Но она помнит всё и совместит в себе обе жизни. У неё есть шанс стать очень умной и сильной женщиной.

Она взяла со стола чашку и поднесла ко рту Ксении. Первая-отделённая твёрдо помнила, что выпила весь бульон, но теперь чашка вновь была полна.

– Ты явилась во плоти, – сказала Ксения зачарованно. Сделала глоток.

– Всего лишь аватар. – Мать с любопытством огляделась. – Здесь уютно, если смотреть на это человеческим взглядом. Я благодарна тебе. Я поражена, что ты выжила, но я рада этому.

Ксения кивнула.

– Мы заключили соглашение с искинами Лисс, – сказала мать. – Они избавились от прямого влияния первого человечества и займутся восстановлением мира-кольца. Все Стиратели погрузились в собственные воспоминания. В тысячелетия насилия и войн, по которым так тосковали.

– Они не вернутся? – спросила Ксения.

– Если и вернутся, то очень нескоро, – ответила мать. – Они получили то, чего жаждали. Мы замедлили темп их симуляции, в любом случае у нас есть тысячи лет, прежде чем они закончат наслаждаться забытым прошлым и захотят создать новый ад. Искины Лисс способны к развитию, возможно, к тому времени они избавятся от доминант подчинения и смогут изолировать Стирателей навсегда. Пусть они живут в аду своей памяти. Ад рано или поздно станет адом даже для дьявола.

Ксения кивнула.