Прыжок с кульбитом и валидолом

Быстренько освободив бутылку от пробки, я разлил янтарную жидкость по коньячным снифтерам. Коля пить не спешил. Обняв бокал снизу, он профессионально гонял коньяк по стенкам. А я таким гурманом не был, сразу сделал глоточек. Водопад вкусов поразил кончик языка, придавив меня к стулу. А когда я выдохнул через нос, в послевкусии слышался дух Армении, где прошло мое детство. Ясно ощущались ароматы миндаля и инжира с фруктовыми нотками.

Коля с интересом читал эмоции на моем лице:

— Излагай краткое мнение.

— Армения, лето, фруктовый сад, я в ахуе, — выложил чистую правду.

— Да ты актер, брат! — усмехнулся Коля, и коснулся губами бокала.

Лицо его изменилось, а я сделал второй глоток. В дополнение к прежним ароматам, мне послышался вкус лесного ореха. Закусывать не тянуло совершенно — поэтому глотнул еще. Закончив чмокать губами, Коля, наконец, последовал моему примеру.

Прошла целая вечность, прежде чем он вернулся к реальности:

— Вынужден принести извинения. Коньяк настоящий, армянский. У пятидесятилетнего может быть более глубокий вкус, но это уже старческое брюзжание.

— Напиток берет силу только в дубовой бочке. В стекле жизнь останавливается.

— Согласен.

— Может, чем-нибудь закусишь? — я сделал широкий жест рукой.

— Может быть, позже, — с сомнение произнес Коля. Ему хотелось и маслину, и колбаски. — Хотя вряд ли. Диета, черт бы ее побрал.

— Тогда настало время предложить тебе диетическое питание, — я снял салфетку, скрывающую тарелку с черной икрой.

У Коли вытянулось лицо, но марку он держал:

— Небось китайская, белорусского производства?

— А ты пробуй. Еще есть козий сыр, Коля, — сняв очередную салфетку, я плеснул себе добавки, и с бокалом наперевес пошел к плите — там доваривалась курица.

Обычная курица, кормленная обычным, отборным зерном 1970 года издания. Кошка, растопырив усы, сидела под плитой, щурилась недоверчиво на запах. Зреет что-то очень вкусное — так и было написано на ее заинтересованной морде.

Когда я обернулся, Коля с закрытыми глазами улыбался.

— Ты меня удивил, — сказал он. — А меня удивить трудно. Да что там говорить, я забыл, когда удивлялся в последний раз. Наливай.

Я налил нам обоим, закинул в рот ложечку черной икры, и выпил. Глядя на меня, Коля действо повторил.

— Ну что я тебе скажу, — пробормотал он. — Послевкусие мягкое и продолжительное. В аромате напитка чувствуются оттенки ванили. Аромат сильный, но деликатный.

— Инжир? — уточнил я.

— Хм… — он хлебнул еще. — Сушеный инжир… и абрикос! Выраженная сладость делает вкус более округлым. В общем, если ты хотел меня завербовать, считай, что добился полного успеха. За такую бутылку я готов продать родину. Ты себе представляешь, сколько стоит подобный коньяк?

— С трудом. В интернете разброд и шатания, — честно ответил я.

— В интернете успешно работают жулики, — убежденно пробормотал Коля. — Клоака еще та. У них запасы армянского коньяка в сто раз больше реальных.

— Скажи, ты помнишь Веру Радину из десятого «Б»? — я накапал еще по паре капель.

— Вера умерла, — Коля поднял несколько удивленный взгляд.

— Вот как…

— Ты не знал?

Я не знал. Жизнь человека скоротечна, жаль, конечно, но ничего не поделаешь.

— Когда? — задал дежурный вопрос.

— Давно, в феврале 1972 года.

Какое-то время мне пришлось осмысливать эту информацию. Без криков «что ты сказал», «повтори» и все такое. Смерть малознакомого человека сорок пять лет назад задевала меня с другой точки зрения: а что будет в нашей с Антоном жизни через восемь месяцев, когда там наступит февраль 1972 года? Умрет ли Вера снова? Или нам удастся на этот раз предотвратить нехорошее событие?

— Причина смерти известна? — я выпил, но вкус коньяка не ощутил.

— Да, конечно. Сердечная недостаточность.

— Что за глупость? — удивился я. — Спортсменка, мастер спорта, и больное сердце? Так не бывает. У них же соревнования постоянно, врач в команде. Нет, не может такого быть.

— Согласен, — Коля цедил крохотными глотками, смакуя напиток. — Ты в курсе, что я бегал за Верой?

— Что-то такое помню, но плохо. Ребята, кажется, смеялись, что именно бегаешь, как собачонка.

— Я носил ее портфель, сдувал с него пыль и гонял в ларек за мороженым. Однажды она заявила, что ненавидит даунов. Ну, тех, что блеют у доски. И я стал отличником. В школу танцев записался, и гантели тягал — ради нее. И вообще, жил у порога, выполняя любой каприз. А она смотрела на тебя, — Коля говорил замороженным голосом. — Тайком, но я все видел.

— Это для меня новость, — фальшиво удивился я. — Не знал.

— Конечно, — кивнул Коля. — Ты всех красивых девчонок в школе перещупал, перегладил. И что удивительно, остался жив. Мало тебя били… Да что там говорить — в конце концов, ты завоевал Алену Козловскую, а это звезда мирового масштаба, без всякой иронии. У Веры не было шансов. Она страдала, а я мечтал о твоей смерти.

— Хм… — что-то в горле у меня застряло, закашлялся. Протолкнул коньяком.