Прыжок с кульбитом и валидолом

— Электрокардиограмма хорошая… Давление в норме… Хрипов нет, сердце как у космонавта… Так не бывает, — лысый доктор недоверчиво вертел рулончик бумаги, вылезший из принтера.

— Все плохо?

— Все слишком хорошо, — вздохнул он. — И это меня удивляет. Результаты обследования разнятся не то чтобы сильно, а очень сильно. Тут где-то ошибка, придется переделать. Вы уж извините, вот новые направления.

Весь день, с перерывами на капельницы, физиотерапию и уколы, я ходил по кабинетам. А вечером, усталый как собака, пораньше лег спать. Дедушку-соседа, слава богу, выписали, в палате остался один.

А под утро мне приснилась Алена.

На узкой девичьей кровати мы лежали рядом. Я в больничной футболке, она в тонкой ночнушке. Яркая даже во сне, Алена мерно дышала, причмокивая алыми губками. Никогда не видел ее в ночной сорочке… Провел рукой по бедру, и не удержался — тронул губами розовый сосок, выглянувший из глубокого выреза.

— Ну Антон, — приоткрыв один глаз, капризно прошептала девчонка, — дай поспать!

— Какая же она ладная и красивая, — подумал я. — Не удержался, прости.

Сорок шесть лет совсем небольшой срок, воспоминания тех лет вернулись, будто вчера все было.

— Антон, во сне ты седой! — она широко распахнула глаза. — И совсем взрослый. Щетина тоже седая, колючая. От тебя больницей пахнет…

— Болею, Алена. Меня током убило, — признался я.

— Может быть, кого-то и убило. Но не насовсем, — она прикоснулась к моей утренней эрекции, которая упиралась ей в бок. — Или это во сне мне кажется, что он горячий?

— Кажется, — не стал ее разубеждать.

Мамочка моя, ко мне вернулась утренняя эрекция! Эй, Антон, озолочу!

— Я в старости тоже буду седая? — она переложила руку мне на голову, от досады я аж зубами скрипнул.

— Все седеют с годами. Но женщины обычно красятся.

— Крашеная красивая буду, как сейчас?

— Нет, ты будешь еще краше, — честно сказал я. — По крайней мере, в телевизоре. А скажи, зачем со мной встречалась, если замуж собралась за другого?

— Во сне говорят всю правду, да? Никто все равно не услышит, — она провела рукой по моей груди. — Я сначала хотела за Гошу выскочить.

— Зачем? — удивился я.

— А у него денег полно, — простодушно призналась она. — И потом, бандиты долго не живут.

— Но зачем тебе это надо? — снова не понял я.

— Тоша, я тебя люблю, а ты такой наивный… Подумай сам, что осенью будет: ты студент, я студентка, как жить на стипендию? Ты гордый, учебу бросишь, пойдешь на завод… И в ноябре загремишь в армию. На зарплату три рубля восемьдесят копеек. А мне что делать?

— И ты нашла решение…

— Да, Рома — верное решение. Он меня любит, у него квартира собственная и крепкая должность в райкоме. А что староват да лысина — подумаешь, великое дело…

— Так ты крутишь с тремя парнями одновременно?!

— Тоша, пожили бы вы с мамой-алкоголичкой и папой-тираном, я бы на вас посмотрела! Я тебя люблю, честно, и Гоша очень славный по-своему, но замуж пойду за Рому.

— Ну и ты сука, Алена…

— Конечно, Тоша. Как ни крути, сука и есть. Только не блядь.

— Да?!

— А думаешь, почему я тебе не дала? Хотя хотелось. И Гоше не обломилось, он даже пару раз получил в глаз за приставание. Все Роме достанется, по-честному. Только после свадьбы.

— Алена, завтрак на столе! — из-за двери раздался голос дяди Димы, отца девчонки.

— Ну вот, опять на самом интересном месте, — она капризно надула губы, переворачиваясь на бок, ко мне спиной. — Приходи завтра меня поласкать, Тоша. Во сне все можно…

Ошеломленный, я смотрел на свою руку: она была с седыми волосами.

— Спокойно, — сказал я себе. — Надо подумать.

И еще надо держать себя в руках. Глядя в эту гладкую спину, изо всех сил держать, обеими руками. Аленка, змея приставучая, несмотря на сорок шесть лет разлуки, влезла в душу крепко.

Через пару минут я в самом деле успокоился и затих, засыпая вслед за Аленой.

— Антон Михалыч, жаль вас будить, — от дверей раздался мелодичный женский голос, — но пора ставить уколы. Повернитесь…

Покрякивая, я терпел процедуры и осмысливал произошедшее. Меня снова перенесло в больницу? И это был не сон.

Без электрического удара и пузырька валокордина могу ходить в прошлое. Могу вернуться обратно. В собственном теле!

Глава двенадцатая, в которой наступает третье новое утро

В кабинете лысого доктора наблюдался стихийный митинг разноцветных халатов. Облаченные кто в белый, кто в зеленый наряд, сотрудники говорили одновременно. И непрерывно.

— Антон Михалыч! — просветлев лицом, доктор подхватился с места. — Вас послал сам бог!

— Что случилось?

— Вы же в сервисном центре работаете, я знаю, — он взял меня под локоток. — У нас все поломалось.

— Так для этого системный администратор должен быть, — с недоумением я огляделся.

— А он, скотина, трубку не берет, — лысый доктор с досадой махнул мобильником.

Оказалось, что мной и другими пациентами заниматься никто не может — почти все медицинское оборудование, сплошь зависящее от компьютеров, работать перестало.

— Последние годы мне больше фенами увлекаться приходилось, — пробормотал я. — Еще блендерами и мясорубками…