Прыжок с кульбитом и валидолом

— А может, это все брехня? — засомневался Антон.

— Может быть. Но в каждой шутке есть доля шутки.

— Ты меня пугаешь. Не могу поверить…

— А теперь представь, Антон, что мы пойдем в КГБ. Неважно, здесь или там. К Директору нас не пустят, отправят к помощникам помощников. Например, генерала Калугина. Знаешь, что они сделают первым делом?

— Что?

— Вызовут своих умников и разберут по винтикам твою голову, чтобы изучить. Секрет уж очень забавный.

— Думаешь, разберут?

— В КГБ дураков не держат, — вздохнул я. — Что здесь, что там. Выпотрошат нас, как осетра, а осетрину продадут. Или в реку столкнут.

— Господи… — показалось, что парень перекрестился.

— Да, Антон, со мной внутри ты слишком много знаешь. И не будут тебя хоронить с почестями после автомобильной катастрофы.

— Сплюнь!

— Тьфу! — я тоже перекрестился. — Господи, помоги! Идти нам некуда и незачем, а партизанить не умеем. Обождем.

И я поджег листочек с клеветой на генерала Калугина. Так, на всякий случай.

Глава шестнадцатая, в которой на рыбалке наваливаются воспоминания

Ради рыбалки Антон подскочил затемно.

Вот делать ему нечего, вставать до рассвета. И чего учудил — чтобы не проспать, будильник на четыре утра завел! Этого звенящего фашиста я, конечно же, немедленно прихлопнул.

— Ты чего?! — быстро одеваясь, шепотом возмутился парень. — Зачем бить будильник, когда можно просто нажать кнопочку?

Я промолчал, вспоминая внезапно улетевший сон. Там было что-то такое важное, чего я уже никогда не верну… Извечная проблема бытия и сна.

Все необходимые причиндалы для рыбалки лежали в рюкзаке, так что рассиживаться мы не стали — подхватив чехол со спиннингом, бодренько двинули к Дону.

— Успокоился? — ехидно ухмыльнулся Антон.

— Ненавижу будильники, — пробурчал я, вдыхая предутреннюю свежесть. — Доживешь до моих лет, узнаешь, что это такое.

— До твоих лет я не доживу, — отозвался Антон. — Ты меня в гроб раньше сведешь.

От удивления я даже остановился.

— Да? С чего так вдруг?

— А ничего! — Антон возобновил движение. — Твоя повышенная раздражительность, и даже злость, говорит о стрессе. И это обязательно приведет к снижению умственной активности.

— Ни фига себе… — пробормотал я. — Вот это ты шпаришь, как по писанному. Откуда взял?

— Откуда-откуда… Оттуда! Из твоей головы, — воскликнул парень. — На меня новые знания сыпятся днем и ночью, из ушей скоро полезут! Мне физику учить надо, а тут твоя фирма, что обанкротилась, постоянно в голову лезет. Ну зачем мне какие-то финансовые проблемы? Кредиторы, коллекторы и лизинг задолбали уже! Уволенных сотрудников просто жаль. «Денег нет, но вы там держитесь, всего вам хорошего», да? Налоговая инспекция вообще жесть.

— Ну, извини, — сглаживая углы, мне пришлось говорить примирительным тоном. — Буду думать о чем-нибудь более приятном. О девчонках, например.

— Нет! — вскинулся Антон. — Там у тебя столько всякой эротики намешано… Давай лучше о рыбалке.

С местом для пробы пера мы не стали заморачиваться. Как спустились с берега, так и остановились напротив стрелки Дона — там, где отделяется Мертвый Донец. Здесь, на бровке, по всем правилам должен пастись судак. Антон выполнил несколько пробных забросов, привыкая к новой снасти. Ничего сложного в технике не оказалось, тем более я всегда мог вовремя подсказать.

За рекой, на горизонте, показался багровый диск солнца. Вода заискрилась, заиграла рябью, и удилище вдруг согнуло дугой. Вершинка яростно задергалась.

— Есть поклевка! — шепотом закричал я.

Пока Антон азартно вываживал добычу, попуская и следом подтягивая леску, я притоптывал от нетерпения. В конце концов, килограммовый судак оказался на берегу.

— Дай дернуть разочек, а? — взмолился я.

Антон милостиво уступил, и за полчаса мы попеременно надергали десяток судаков и пару щучек.

— На первый раз хватит, — с сожалением решил парень, оглянувшись на прыгающую кучку рыбы за спиной. — Иначе не унесем…

В чем преимущество рыбалки со спиннингом, так это быстрота разборки. Дольше добычу в мешок собирали.

— Слушай, а чего ты на физику налегаешь? — я перевел разговор ближе к нейтральной теме. — Не помню, чтобы в школе были какие-то проблемы.

— Чтобы поступить в институт, нужны пятерки по всем предметам, — напомнил мне Антон про безумные конкурсы 1971 года. — В математике я не сомневаюсь, всегда было отлично. А по русскому еще в седьмом классе Елена Абрамовна поставила диагноз: врожденная грамотность. Так что остается долбить физику до упора.

— Да поступишь ты в этот машиностроительный, — вздохнул я. — Я же поступил. Ты мне скажи, что дальше мыслишь.

— Учиться буду, — удивился Антон. — Сколько можно об этом говорить?

— В этом институте, брат, тебя ждет одна засада. Ну меня, по крайней мере, она нашла. Зовут ее Таня Билан, и лучше тебе ее не знать.

— Любовь, о которой ты говорил? — догадался Антон.