Прыжок с кульбитом и валидолом

Девчонка ойкала сквозь зубы, а я оглядывался. Комната отдыха не имела чистых стен — со всех сторон помещение украшали давно забытые плакаты и лозунги, вгонявшие в ступор. У меня рот раскрылся от обилия забытых воспоминаний. Плакатные лица мужественных милиционеров сопровождались такими же суровыми подписями: «Милиция — слуга народа», «Моя милиция меня бережет».

Негативные личности подавались в карикатурном стиле — над испуганными нарушителями нависали доблестные защитники закона: «Работник милиции! Зорко охраняй народное достояние», «Покончим с пьянством навсегда», «Работник милиции! Борись с хулиганством».

Давно забытая риторика выглядела острой сатирой, однако никто вокруг не ржал.

С изумлением я задержал взгляд на плакате, запечатлевшем судебную тройку с каменными лицами. Призыв внизу гласил: «Скажем коррупции нет».

Вот это да! Серьезная заявочка! Придем мы, значит, ко второму секретарю райкома и его братику, директору Дома Быта, и скажем «нет»? Чтобы им стало стыдно?

Не обошлось и без прикольного пейзажа: «Выходя из трамвая, посмотри направо».

Все это, конечно, перемежалось художественно оформленным бредом в стиле революционной абстракции: «Решения 24 съезда КПСС в жизнь». Ну как, скажите мне, люди добрые, каким образом пожилой старшина в районном отделении милиции будет «претворять решения в жизнь»?

Медбрат обрабатывал ребра Антона, когда в распахнутую дверь вошла Нина Ивановна. Я сразу забыл и про Антона, и про боль. Какая грация у этой женщины… Какая осанка… Вот с кого надо царские портреты писать!

В ладной форме с майорскими погонами она остановилась перед Верой, молча оглядела девчонку, с головы до ног.

— Нет слов, — процедила Нина Ивановна. — Хороша! Сколько их было?

— Человек десять, — пролепетала девчонка, испуганно оглянувшись на Антона.

— Ты не справилась с десятком прыщавых подростков? — фыркнула возмущенная мама. — Позор на мои седины…

Вот это выдержка! Железная женщина. Другая мать с порога начала бы рыдать и биться в истерике, руки заламывая, а эта марку держит. Нет, надо что-то решать. Думать, как бы половчее к ногам королевы упасть — так, чтобы благосклонно взглянула…

— Два месяца занятий коту под хвост, — Нина Ивановна выдержала трагическую паузу. — Федор Петрович, что у нее с лицом?

— Ничего страшного, — степенно ответил фельдшер. — Через неделю от синяка мало что останется. А вот нога нехорошая, колено о как разнесло. С этим в больничку надо.

— Надо — поедем, — она перевела взгляд на Антона. — А у кавалера что?

— Разбита голова, множественные гематомы, ушиб грудной клетки. И тоже колено.

— По башке получил и девицу в беду втянул, — Нина Ивановна презрительно прищурилась. — Герой…

— Мама, это все из-за меня, — вскинулась Вера. — Тоша не виноват!

— Почему это? — майор милиции была против такой трактовки.

— Потому что я дура последняя!

— Хорошая мысль, — согласилась с этим Нина Ивановна. — Но чем он там занимался, кроме того, что башку подставлял?

— Он бежать предлагал, а я не послушалась!

— Вот как… Ко всем своим достоинствам, твой кавалер еще и может быстро бегать? — сарказм сочился с ее полных губ.

Мне захотелось вмешаться в диспут.

— Есть железное правило: увидел, как бьют девушку — беги.

— Почему? — Нина Ивановна сбилась с уничижительной линии.

— Потому что у девушки нет яиц, — пояснил я. — А для парня это очень важная часть тела, которую надо беречь…

Закрывшись ладошкой, Вера затряслась беззвучно.

— Шуточки дома будем шутить, когда отец найдет ремень, — она перевела командирский взгляд на толстого капитана. — Игорь, заканчивай писанину, нам в больницу пора. Давайте-ка, ребята, поднимайте их, машина у подъезда.

Поднялся я сам. Не маленький, уж как-нибудь добреду. Жаль, чаю не предложили, да ладно. Обойдемся без этого — Антон внутри меня еле ворочался, хотелось скорее дотащиться до дома, чтобы сгрузить это тело в койку.

Капитан даже не пикнул, а ведь он ни одного вопроса не успел задать! Впрочем, версию событий Нина Ивановна всегда успеет надиктовать позже. А то, что бумажная версия будет отличаться от реальной, я ни на минуту не сомневался. Нина Ивановна должна убрать Веру из протокола, и я ее поддержу. А высокопоставленные родители хулиганов тоже приложат все силы, чтобы их чада в деле не фигурировали. Скорее всего выйдет, что Антона в парке побили неизвестные гопники. А что? Обычное дело, ничего удивительного.

В травмпункте мы не задержались — благодаря усатому старшине. Он быстренько организовал медосмотр, санобработку и рентген.

— Убитые хулиганами граждане обслуживаются вне очереди! — возразил он возмущенному ропоту раненых.

Местные эскулапы соорудили Антону колоритный видок — частично синее лицо оттенили крестами пластыря, а на затылок примотали ватную дулю.

— Сынок, кто ж тебя так? — участливо спросила женщина с перевязанной рукой.

— А вот она, — я указал на Веру, поддерживаемую усатым старшиной. — Буйна девица во хмелю. Теперь моя милиция от меня ее бережет.