Прыжок в неизвестное. Парикмахер Тюрлюпэн

Нет, нет! Только бы оставаться спокойным! Быть любезным, приветливым, предупредительным, не обнаруживать своей досады. Какое ему дело до Хорвата? Никакого. Демба наметил себе план действий. Он собирался подсесть вот к этим молодым людям и напустить на себя такой вид, словно он каждый день сидит в их компании. Намерен был принять участие в беседе, рассказывать остроумные анекдоты, быть интересным, говорить барышням любезности; а когда затем придет Соня, то пусть увидит его в кругу своих приятелей в качестве желанного гостя, занятого оживленной беседой.

Он вышел из-за вешалки и поклонился во все стороны.

– Добрый вечер, господа! Привет мой дамам! – он подошел к столу с видом ловкого светского человека и неотразимого сердцееда. – Желаю здравствовать и веселиться.

Трое мужчин прервали беседу и с удивлением взглянули на Дембу, который в забрызганных грязью брюках и промокшей накидке, ронявшей на пол капли дождевой воды, стоял посреди комнаты. Он мешал. Они уже не чувствовали себя в своей компании. Обе дамы отвели глаза от меню и с любопытством рассматривали Дембу.

– Здравствуйте, – сказал наконец Хорват. – Как вы сюда попали?

– Вышел немного пройтись в поисках развлечений, – сказал Демба беспечным тоном. – Хотелось побыть немного среди людей после трудового дня. Не позволите ли присесть? Или, может быть, я мешаю?

– Пожалуйста, – сказал очень холодно Георг Вайнер.

И Демба, после того как несколько мгновений нерешительно глядел по сторонам, уселся наконец робко и неуклюже за соседний стол. Доктор Фурман кашлянул, харкнул, а затем шумно повернулся вместе со своим стулом к Георгу Вайнеру.

– Скажи мне, кто это такой? – спросил он бесцеремонно.

– Один из невозможных Сониных знакомых, – тихо ответил Вайнер.

– Так он и выглядит, – сказал доктор Фурман и допил свою кружку пива.

Демба слышал, как они перешептывались, и покраснел до ушей. Он знал совершенно точно, о чем шла речь в этот миг. Вайнер, конечно, рассказывал другому, что Демба бегает за Соней и что она его знать не хочет, и над этим оба теперь потешались. Нет, это предположение, будто он пришел сюда ради Сони, ему необходимо было опровергнуть. На это ложное утверждение нужно было немедленно и решительно возразить. Ради Сони? Вот потеха! Об этом, право же, и речи быть не может. Случайность, уважаемый господин Вайнер! Простая случайность, милый Хорват! Я, впрочем, рад, что встретился с вами здесь, милый Хорват…

Демба встал.

– Очень рад, что застал здесь общество. Я много слышал об этом ресторане; здесь, по слухам, превосходная кухня, – сказал он, обращаясь к Георгу Вайнеру. – Мне приходится часто есть вне дома. Да, к этому я вынужден своей профессией, – заявил он с ударением и при этом посмотрел в боевой готовности на Хорвата, словно опасаясь возражения с его стороны. Кухня и погреб этого заведения пользуются отличной репутацией, – заверил он доктора Фурмана.

Тот сначала взглянул на обоих своих приятелей, потом на Дембу, покачал головой и углубился, пожав плечами, в чтение вечерней газеты. Вайнер и Хорват не знали, что ответить на такое излияние, и смущенно посмеивались. Воспитанницы театрального училища хихикали, уткнув нос в тарелки.

Но Демба решил убедить во что бы то ни стало всех присутствующих, что совсем не ради Сони пришел, а чтобы хорошо поесть. Он непременно хотел это всем объяснить и упрямо продолжал:

– Превосходное качество кушаний, которые предлагает хозяин, служит повсюду за последнее время злобой дня. Со всех сторон раздаются только похвалы по поводу…

Он вдруг замолчал. Перед ним стоял кельнер и протягивал ему меню.

– Что прикажете подать?

– Позже! Позже! – пробормотал Демба в крайнем замешательстве и бросил испуганный взгляд на Георга Вайнера. – Придите позже. Я никогда не ужинаю раньше девяти часов вечера.

Он уставился глазами в пространство и принялся по этому поводу размышлять о срочной необходимости изобрести электрический подъемный кран, который бы, безо всякой помощи рук, отправлял еду прямо с тарелки в рот.

– Что изволите пить? Пиво или вино? – спросил кельнер.

Пить! Да, честное слово, выпить бы ему сейчас наконец следовало. Язык у него прилипал к нёбу, и в глотке жгло как огнем. О Господи, хотя бы один глоток пива, один-единственный маленький глоточек! Но ведь это невозможно, эти люди все смотрят в его сторону… Ему припомнился один фокусник, которого он как-то видел в варьете. Этот малый ухватил зубами наполненный пивом стакан, поднял его в воздух и осушил, не пролив ни капли. Совершенно отчетливо привиделся он ему, он вспомнил даже аплодисменты, рукоплескания во всех рядах: браво, браво, браво! Не попробовать ли ему тоже? Может быть, выкинуть какое-нибудь коленце, затеять пари: «Разрешите показать вам маленький фокус, господа, – фокус со стаканом пива, – смотрите: вот так!» Браво, браво, браво! Все аплодируют.