Прыжок в неизвестное. Парикмахер Тюрлюпэн

– Только в голове у него немного неладно, – заметил господин Кокро. И к тому же из всех сумасбродов христианского мира он самый сумасбродный. Поверите ли, на прошлой неделе он пришел ко мне в лавку только для того, чтобы сообщить, что существует, как он только что узнал, двадцать четыре князя тьмы и ему известны их имена.

– Об этом он прочитал в книжке, которую позабыл здесь один кармелитский патер вместе с похвалой святому Людовику, написанной французскими стихами. Но это верно, господин Тюрлюпэн ведет себя очень странно. Вчера ему показалась Бог весть каким чудом карета господина Воклэна, который дважды в год приезжает в город из имения, чтобы найти покупателей для своего сидра и навестить дочку свою, ту, что замужем за господином Лескалопье.

– Госпожу Лескалопье я знаю, – сказал господин Кокро. – Она жила раньше в деревне и, говорят, вела себя очень шумно и строптиво в брачную ночь.

– А теперь она обманывает мужа, – продолжала вдова, – поделом ему. Он дурак. Но и она не умнее.

И она опять призадумалась. Теперь она была убеждена, что Тюрлюпэн попался в сети к госпоже Лескалопье. Господин Кокро был тоже в этом уверен.

– Я также однажды изведал женскую неблагодарность, – сказал он. – Да, сударыня, я любил, и был бы недостоин чести, которую вы оказываете мне своей дружбой, если бы утаил это от вас. Да, нашлась особа, не умевшая оценить честного и дельного человека, имеющего обеспеченное состояние.

Некоторое время оба молчали. Потом господин Кокро опять принялся знакомить вдову со своими обстоятельствами, своим характером и своими склонностями.

– Обеспеченным состоянием я, слава Богу, располагаю. Вести бакалейную торговлю, госпожа Сабо, это не так-то просто. Но что бы там ни говорили, это дело доходное. Перец, шафран, масло, уксус всякому требуются. Главное не давать себя обманывать при закупках. Сбыт затруднений не представляет.

Он обвил руками талию вдовы и привлек ее к себе.

– Нелегко найти жену, – сказал он, – которая была бы хороша собой, и приветлива, и не очень стара, и притом знала бы толк в хозяйстве. Такие качества сочетаются не у всякой женщины. И ей надо было бы также уметь меня развлекать, потому что, как вы знаете, я склонен к меланхолии.

Глава X

Тюрлюпэн шел между тем под проливным дождем, по лужайкам и холмам, тянувшимся вдоль берега реки по ту сторону валов. Стояла темная ночь, но Тюрлюпэн знал дорогу. От слуги жившего по соседству нотариуса он узнал, что дом герцога де Лавана стоит в предместье Сюрэн, за обеими мельницами и неподалеку от деревянного моста, ведущего на остров св. Винцента.

Сырой, холодный ветер дул Тюрлюпэну в лицо, но он обеими руками придерживал свой плащ и шел все дальше, во власти одной только мысли: еще в эту ночь он должен увидеть свою мать. Он не хотел дольше ждать и повторял себе все время: «Она получила мой портрет, ладно, пусть даст мне свой взамен». И эти слова укрепляли его волю и внушали ему то мужество, которого требовала его затея.

Месяц показался из-за туч и осветил мельницы, словно всплывшие перед Тюрлюпэном над бурливой водой. Потом дорога пошла в сторону от берега реки, и Тюрлюпэн увидел темные очертания домов Сюрэна, разбросанных по равнине, и посреди них возвышающийся над всем предместьем родовой замок герцога де Лавана.

Широкая, травой поросшая площадь. Посередине – колодезь. Величественное здание вклинено между двумя выступающими угловыми башнями. Каменная балюстрада; длинный ряд ярко освещенных окон. И над порталом герб рода Ла-Тремуй: два волчка и поперечный брус и под ними кулак в железной перчатке.

Некоторое время Тюрлюпэн стоял, прислонившись к стенке колодца. Он приветствовал каменный герб над воротами, он знал, что видит его не в первый раз. И чем дольше он стоял, тем яснее становилось ему, что вида этого здания он никогда не забывал, что призрачно и смутно хранил его в своей памяти на протяжении долгих лет. И на мгновение мелькнуло перед ним поблекшее воспоминание далекого детства: он сидит рядом с мужчиной, глядящим строго и гордо, со своим отцом, в обитой красным бархатом карете и едет в церковь по заснеженной площади.

Где-то на колокольне пробило одиннадцать часов. Ему почудилось, будто как раз в этот миг должно открыться одно из освещенных окон, и узкая белая рука должна сделать знак ему, чтобы он вошел. Он выпрямился. Время звало его. Медленно прошел он через площадь, медленно поднялся на каменное крыльцо. Затем дважды постучал в ворота отцовского дома.

* * *

Послышались голоса. Задребезжали ключи, с визгом повернулась дверь на петлях. Свет фонаря озарил лицо Тюрлюпэна, два лакея преградили ему дорогу.

– Ваше имя, сударь?

– Я назову его герцогине, – сказал Тюрлюпэн. Луч скользнул сверху вниз, от его белой пряди до заплатанных башмаков.

– Чем желаете вы служить ее светлости? – спросил человек с фонарем.

– Это ее светлость услышит от меня, – сказал гордо Тюрлюпэн, не сомневаясь, что слова эти окажут должное действие.