Прыжок в неизвестное. Парикмахер Тюрлюпэн

Тюрлюпэн встал и подошел к окну. От дневного света тускнели в его памяти видения ночи. Маленькая Николь, цирюльня, бритвы, парик господина Пижо, – как это было все далеко! Он перестал быть Тюрлюпэном. Никто не знает его тайны. Писец, превративший его в господина де Жослэна, не может его больше выдать, у него навеки замкнулись уста.

Только боязнь дуэли, предстоявшей ему с господином де ла Рош-Пишемэром, еще тяготила его душу. Некоторое время он стоял у окна, полный мрачных мыслей, но потом и эта забота покинула его.

– Герцогиня! Моя высокорожденная мать! Ах, как я сразу об этом не подумал! – сказал он, просияв лицом. – Я ведь еще не говорил с нею. Я к ней сейчас пойду, я ей все скажу, и она мне поможет. Она не допустит, чтобы этот негодяй проткнул меня своей шпагой.

Какой-то шорох заставил его встрепенуться. На пороге открытой двери стояла, вся одетая в белое, горничная, посланная прислуживать ему. Она спросила:

– Что прикажете подать к завтраку, ваша милость?

Тюрлюпэн почувствовал голод и охотнее всего поел бы хлеба с мягким сыром, потому что так он завтракал в праздничные дни. Но он знал, к чему обязывает его высокое положение.

– Дайте мне к завтраку молочного супа и к нему бисквитов, – ответил он. – А затем кусок паштета с дичью, да чтобы в нем было трюфелей побольше, да чтобы он не был слишком мал.

Горничная исчезла. Тюрлюпэн опустился в кресло. Он был очень недоволен собой, так как видел, что сделал ошибку, которую поздно было исправить. Он заказал только еду, а не вино, тогда как дворянин, надо думать, уже к завтраку выпивает одну или две бутылки бургундского.

Но вот опять вошла горничная, неся на подносе молочный суп, над которым поднимался пар, и бисквиты, и целый паштет из дичи, и две бутылки вина. Она накрыла на стол и затем стала подле Тюрлюпэна, чтобы прислуживать ему за едой.

Тюрлюпэн взялся сначала за молочный суп.

– Где находится герцогиня? – спросил он. – Мне нужно с ней поговорить.

– Ее светлость еще не вернулись из церкви, – ответила девушка. – Мы ждем ее с минуты на минуту. Прикажете бургундского или кларета?

– Дайте мне знать, когда она вернется, – сказал Тюрлюпэн. – То, что я должен сообщить герцогине, имеет чрезвычайное значение. Налейте белого и красного, сколько хотите.

Она налила в один стакан кларета, а в другой бургундского вина и положила на тарелку кусок паштета. Тюрлюпэн поглядел ей в лицо. Она показалась ему красивее всех девушек, каких он до этого времени видел. И только теперь он заметил, что у нее заплаканные глаза.

Он съел кусок паштета и отпил вина, затем сказал ей:

– Вид у вас такой, словно вы о чем-то скорбите.

Девушка опустила голову.

– Ваша милость, я здесь не для того, чтобы докучать вам своими делами, – сказала она тихо.

– Полно, говорите прямо, – ответил Тюрлюпэн. – Я ем и пью и рад при этом выслушать вас.

– Вы очень добры ко мне, ваша милость, – сказала девушка, – и так как вы разрешаете мне сказать вам правду… Я, видите ли, завтра утром покидаю этот дом и не знаю, не придется ли мне впредь зарабатывать себе хлеб прядением шерсти.

– Почему же, – спросил Тюрлюпэн, набивая себе рот паштетом из дичи, почему покидаете вы этот дом, где наблюдается такое изобилие во всех мыслимых вещах?

– Дворецкий вбил себе в голову выдать меня за одного из здешних лакеев. А у меня много причин чувствовать отвращение к человеку, которого он мне прочит в мужья. Вид у него такой, что я и описать не могу. Лицо плоское, глаза свиные, ноги как колоды, и к тому же он стар, и драчлив, и скуп. На любовника ничуть не похож. Но в мужья, по мнению дворецкого, годится всякий.

– И этот-то гнусный человек дерзает вас любить? – воскликнул с негодованием Тюрлюпэн. – И нет никаких средств нагнать на него страху?

– Никаких, – сказала девушка печально. – Он все время ко мне пристает. А дворецкий… с тех пор, как это началось, я никак не могу с ним ужиться.

Тюрлюпэн забыл про вино и паштет. Он призадумался. Кому же помочь этой несчастной девушке, как не ему? Для этого ему достаточно замолвить за нее словечко своей матери.

– Не знаю почему, – сказал он, – но я почувствовал к вам дружбу. Коротко говоря, я желаю сделать для вас все, что могу. Этакий бессовестный негодяй этот дворецкий! Я скажу ее светлости герцогине об его дурном поведении. Не беспокойтесь, мы ему покажем, кто мы такие. Герцогиня меня послушается, будьте уверены. Ах, я мог бы вам рассказать такие вещи, что вы бы уши развесили.

– Если вам, в самом деле, угодно будет похлопотать за меня у герцогини, ваша милость, – сказала обрадованная девушка, – вы меня осчастливите больше, чем я стою и чем смею надеяться. Я вам буду очень признательна, ваша милость. Я уже постаралась о том, чтобы вы всем были в доме довольны, и впредь буду вам служить еще с большим усердием.

– Ну ладно, – сказал Тюрлюпэн. – Дайте мне только сначала поговорить с ее светлостью герцогиней. Пусть меня поколотят, если после этого разговора не будет все делаться в этом доме по моему желанию. Назовите мне свое имя. Я должен знать его, чтобы поговорить с герцогиней о вашем деле.