Псевдолотман. Историко-бытовой комментарий к поэме А. С. Пушкина «Граф Нулин»

Где промотал он в вихре моды… – Русский дипломат князь П.Б. Козловский, проведший в Париже зимний сезон 1823–1824 гг., в своей книге «Социальная диорама Парижа» подробно и точно очертил круг светских развлечений. Во-первых, это «концерты и балы», которые давали:

– королевские министры;

– парижская аристократия, селившаяся в предместье Сен-Жермен (Козловский, среди прочих, отметил празднества, даваемые бывшими наполеоновскими маршалами Сюше и Сультом, бароном Ротшильдом, племянницей Талейрана – Франсуазой Жюст де Ноай);

– крупные финансисты, «именуемые в Париже обществом Шоссе-д\'Антен»;

– послы и знатные иностранцы (Козловский, 81–82).

Во-вторых, регулярно устраивались «публичные собрания», вроде бала в парижской ратуше. Помимо балов, светская жизнь включала в себя обязательное посещение театров и салонов, а днем – прогулки в парижских парках в коляске или верхом. Каждый выход в свет требовал перемены всего костюма целиком или его отдельных деталей. Перчатки, шляпы, шейные платки, чулки менялись по несколько раз в день.

Свои грядущие доходы . – Ю.М. Лотман трактовал это выражение так: «Молодым людям охотно верили в долг рестораторы, портные, владельцы магазинов в расчете на их "грядущие доходы". Поэтому молодой человек из богатой семьи мог без больших денег вести в Петербурге безбедное существование, при наличии надежд на наследство и известной беззастенчивости» ( Лотман1995 , 495). Однако в Париже будущая состоятельность графа не была очевидной. Скорее можно говорить о другом варианте «жизни в долг» (этот вариант тоже рассматривался Ю.М. Лотманом) – возможности заложить свое имение, то есть «души» крепостных крестьян, и жить на полученные деньги в расчете на выгодный брак или наследство, которое бы позволило выплатить долг с процентами и выкупить родовую собственность. Как правило, это не удавалось – и приданое, и наследство проматывались так же, как и родовое поместье. Поскольку отъезд графа – вынужденный («Жалеет о Париже страх» ), а служить он, видимо, не собирается – его приезд в Россию связан именно с расстройством его финансовых дел и необходимостью заложить или даже продать часть крестьян.

Себя казать, как чудный зверь , – казать, в данном случае, представлять, демонстрировать. Чудный – странный, удивительный. А.А. Белый писал о том, что выражение «чудный зверь» несет в себе характеристику дендизма и близко к понятию «светский лев» ( Белый ). Это наблюдение представляется нам верным лишь отчасти. Перенасыщенность данной части поэмы архаизмами («казать», «чудный», «Петрополь», а чуть раньше – «покой особенный») – не только литературный прием в духе Лафонтена (см. комментарий к 7-й главке), но и способ «разделить» автора и рассказчика. Описание графа Нулина дано не только сторонним наблюдателем, но и человеком гораздо более консервативных взглядов, типичным провинциалом и пожилым человеком. Этому в большой мере способствует «крыловско-лафонтеновская» манера изложения с использованием архаизмов и последующим перечислением предметов, которую Л.И. Вольперт назвала поэтикой "болтливости"» ( Вольперт1990 ). Читатель волей-неволей вспоминает хрестоматийные строки:

«По улицам слона водили, Как будто напоказ —

Известно, что слоны в диковинку у нас…»

Басня «Слон и моська» к 1925 году была опубликована как минимум трижды (в 1811, 1815 и 1819 годах) и была хорошо известна. Естественно, напрашивались параллели казать – напоказ и чудный зверь – диковинка. В том же значении «удивительно, интересно» – слово «чудно» использовано и в другой басне Крылова – «Лжец». Там собеседник лжеца в ответ на рассказ об удивительном «римском огурце » высотой в гору отвечает:

«– Поверить трудно!

Однако ж как ни чудно,

А все чуден и мост, по коем мы пройдем,

Что он лжеца не подымает…»

В январе 1825 года газета Ф.В. Булгарина «Северная пчела» напечатала еще одну басню Крылова – «Булыжник и Алмаз», где обыгрывался мотив приезда в столицу «напоказ». Булыжник, узнав о счастливой участи попавшего в столицу алмаза, просит проезжающего мимо мужика:

«– Пожалуйста, земляк

Возьми меня в столицу ты с собою!

Возьми меня. Как знать?

Коль там я покажуся

То также, может быть, на дело пригожуся».