Псевдоним «Эльза»

– Застрелился, когда его окружили. Вы советский агент? – спросил вдруг, прямо взглянув ей в глаза. Она почувствовала острый приступ тошноты от его взгляда, колючего, цепкого, неприятного. «Такие вопросы не задают, браток, и тем более на них не отвечают». Ей не нравился этот Кутунен, какой-то скользкий тип. И разговор с ним не нравился. Она бы встала и ушла. Но куда? К кому? Никаких других контактов у неё нет. «Кроме бармена, – подумала она с грустной иронией. – Но толку с него мало». Она в безвыходном положении. Значит, надо пытаться дальше рисковать.

– Я думаю, вы знаете, кто я, – ответила она строго. – Объяснять не надо. У вас есть выходы на финскую контрразведку? Мне нужны контакты с ними. У меня очень важное дело.

– Но такие дела в пивной не обсуждают, знаете ли.

Кутунен завязал кисет с табаком, сунул его в карман. Потом убрал туда же трубку, так и не раскурив её.

– Идите за мной, – сказал он Кате, встав из-за стола. – Здесь недалеко.

«Вроде бы и логично, поговорить где-то в другом месте, где не так шумно, не так много народу, нет лишних ушей, – подумала Катя. – А может быть, наоборот, уши есть, и даже глаза? Уж лучше толпа веселящихся выпивох, чем одна прослушка спецслужбы. И ещё неизвестно какой, финской, немецкой?»

– Мы пойдём самовар посмотрим, – сказал Кутунен, проходя мимо бармена. – А то завтра я работаю, а дамочка торопится. Чай пить охота как привыкла, – пошутил он.

– Понятно, понятно, – бармен как-то двусмысленно усмехнулся, опустив голову.

– Меня сегодня уже не будет, – бросил ему Кутунен.

– Я понял, понял, – откликнулся тот.

Когда вышли из пивной, резкий ветер подул в лицо. Катя сразу почувствовала, как сжались сосуды в голове, виски пронзила острая боль. Её начал бить озноб. Она подняла воротник пальто. Но это не помогло. «Нужно лекарство, без него будет приступ, – подумала она, – все симптомы уже есть. Но где взять лекарство? Ладно, пока не до этого. Надо держаться», – она старалась ободрить сама себя.

– Вы что, больны?

Кутунен заметил, что она вся сжалась и замедлила шаг.

– Нет, нет, – быстро ответила она, чтобы он не заметил, как у неё стучат зубы. – Просто замерзла слегка. Куда идти?

– Сюда, за мной. Недалеко. Там погреетесь.

Ей показалось, что последнюю фразу он сказал с насмешкой. «Отвратительный тип, но куда денешься?»

Они прошли по пустынной площади Хаканиементори. Навстречу попалось несколько тёмных фигур, явно спешивших в пивную. За ними увязался бездомный пес. «Вот и я, как он, такая же жизнь, – неожиданно для себя самой вдруг тоскливо подумала Катя. – Вроде и хоромы в Москве, а дома нет, нет очага, нет тепла, уюта и миски гарантированной с едой тоже нет. Потому что не послужишь – не покормят. Этот пес даже счастливее, чем я. Он свободен. Он может бежать, куда ему захочется, может, найдётся добрая душа, которая его пожалеет, покормит, возьмет в дом. У него есть надежда. А у меня надежды нет. У меня есть хозяин. Но он взял меня не для того, чтобы заботиться обо мне. Он взял меня, чтобы я ему служила, и готов жестоко наказывать меня за любой проступок. А потом выбросит, как силы иссякнут. Выбросит труп на помойку. И никто не вспомнит обо мне, никому не нужна. Одна. Но стоп, – она одернула себя. – Раскисать нельзя. Надо держать себя в руках. Здесь твои жалобы никому не нужны, не помогут. А в Москве тем более, там тебе ещё предстоит выдержать бой за непослушание, придётся постоять за себя, показать клыки стае. Если туда ещё доберёшься, конечно. Но даже если всё здесь закончится удачно, там снисхождения не жди. Отчитают по полной. Ещё, может, и арестуют на пару деньков. Ну, больше-то у них не получится. Работы много, а работать некому. Сам Лаврентий Павлович за меня вкалывать не станет. Выпустит. Главное, не умереть раньше. Что сейчас в России главное, – она подумала с горьким сарказмом, – не умереть раньше, чем полегчает».

– Сюда идите.

Паананен свернул в темную подворотню. Видя, что она засомневалась, пояснил.

– Дворами пройдём, так быстрее.

– Вы же говорили, это недалеко, – напомнила она.

– Недалеко, на параллельной улице, – нетерпеливо бросил он. – Так короче.