Пси-фактор

Включив свет, Клэр дэ Руж беспечно швырнула ключи на тумбочку в прихожей и разулась. Ее нежданный гость тоже разулся. Вроде обычное действие, но женщина почувствовала себя спокойнее.

— Вы голодны? — поинтересовалась она. — Или, может, пить хотите?

— Не стоит… — в голосе его сквозило напряжение, и Клэр невольно подумалось о том, что и ему ситуация непривычна. Наверное, представители лесного клана вообще редко общались с жителями полисов. От разногласий не спасал даже общий язык, почти не претерпевший изменений.

— Почему же… вы ведь с дороги.

— Госпожа дэ Руж, мой разговор не терпит отлагательств…

Клэр лишь улыбнулась про себя… Все не терпит отлагательств. Важные разговоры, мечты… Даже если у тебя в руках бесконечное время. Она больше не смотрела на него. Просто знала, что незнакомец в черном, следующий за ней по пятам, изучает каждый сантиметр ее дома. Все, до чего может дотянуться взгляд. Мебель, стены, окна, коридоры, двери… Наверное, и план в голове чертит.

Она же вела его на кухню. Туда, где ночной гость не сможет маневрировать. Туда, где можно будет диктовать правила, опираясь на привычные вещи. Незнакомцу ничего не оставалось, как идти следом. Вежливый, однако. От нее не укрылось, как растерянно он осматривался вокруг, застыв в дверях кухни.

Наверное, допереломная обстановка в его голове не укладывалась. Не дешевое подражание. Однако отказываться от привычных вещей Клэр не любила. Здесь было тесновато, но дэ Руж любила эту нарочитую тесноту.

— Присаживайтесь… я заварю травы, — кивнула она в сторону деревянного резного стола, а сама включила электрический чайник. Мужчина как-то вмиг растерял весь свой напор и серьезность. Меж бровей пролегли морщины, а в уголках губ образовались складки. В электрическом свете его глаза оказались зелеными, густые косматые брови рыжеватыми.

Невольно вспомнилось то, что подсмотрела Марта в голове Наны Вагнер в больнице. Лесные кланы были суровы к своим членам, а особенно к детям. Но это не умаляло их любви к ним. Потому что не может не любить родитель своего ребенка.

В сидящем напротив мужчине угадывались черты Наны Вагнер. Был ли он отцом или ближайшим родственником, кто знает. Но боль сквозила сквозь него, а еще безмерная тоска и отчаяние. Эмоции, граничащие с смертью. Скорее всего, он не знает, что девушка сбежала. А значит, пришел говорить о теле и его переработке… И вот сейчас гадает, как начать свой страшный разговор.

Лесные люди никогда никого не перерабатывали, они, как и до Перелома, продолжали тела сжигать, соблюдая свои ритуалы и обычаи. Ритуалов было огромное множество и касались они абсолютно всего… Не будь Клэр столь древней, она бы даже не знала об этом факте.

На полках в банках стояли сухие травы и ягоды… Комбинация сбора вспомнилась легко. Немного липы, немного шиповника, мелко нарубленные ветви смородины, ягоды земляники. Последние, к сожалению, сублимированные. Мёд.

Обязательно глиняная кружка. Увы, глиняной не было…

Фён сосредоточенно наблюдал за ее действиями и с каждым добавленным в посуду элементом все больше озадачивался. Дэ Руж не была похожа на человека, который не знает, что делает. И он надеялся, что не ошибается в ее оценке, потому что вместе с одурманивающим запахом свежезаваренного травяного чая в его груди уже начала трепыхаться надежда.

Женщина поднесла к нему горячую кружку, как и полагается, на раскрытой левой ладони, чуть придерживая правой за ушко. Жест хорошей вести.

Он принял ее, обхватив пальцами, чувствуя, как жар опаляет кожу. Клэр присела напротив и положила обе руки перед собой, ладонями вверх.

— Зачем вы вселили в меня надежду? — прошептал он, касаясь губами напитка и пристально наблюдая за ней.

— Считайте это моей прихотью, — чуть помедлив, ответила она и привычно сложила руки под пышной грудью. — Возможно, моя весть не та, которой вы ждете… но вы ее выслушаете от начала и до конца.

Мужчина, словно вторя ей, отставил чашку на стол и чуть сдвинул в сторону.

Ритуал завершен, можно приступать к конструктивному диалогу.

— Итак, я вас слушаю, проситель, — тон ее стал резче.

— Меня зовут Фён Вагнер, — начал он. — Вчера я узнал, что в Леополисе погибла моя дочь. Я пришел просить не подвергать ее тело переработке и вернуть семье, — голос мужчины не дрожал, словно он говорил обыденные вещи.

— Вы ведь понимаете, что время переработки давно прошло? — поинтересовалась Клэр. — Все погибшие в пределах больницы разбираются на донорские части почти сразу после констатации смерти.

Мужчина поджал губы и растерянно посмотрел на чашку, стоящую в стороне. И Клэр понимала его, ведь, заварив эту комбинацию трав, она пообещала надежду.

Был ли стыд за ранее сказанное? Нет. Она хотела, чтобы он почувствовал эту боль и разочарование. Эмоции, которые проскользнут на его лице следом будут неподражаемы, словно дорогое вино.