Психея

— Скажи мне хоть одну причину, по которой я должен оставить вас наедине, а сам уйти с этим мутным стариканом. — Он подходит ближе к нам, наклоняется и точно так же, как и Грант, говорит мне на ухо.

Я сравниваю, даже не желая этого. С Грантом я чувствую себя сильной, с Джаредом мне хочется защищаться, противостоять ему до последнего вздоха. И те, и другие эмоции, бесспорно, являются вызовом для меня. Я выглядываю из-за него, когда старик недобро усмехается на грубое отношение моего друга к нему.

— Потому что он выбрал тебя. И прекращай зудить, как насекомое. — Грант в очередной раз отвечает за меня. Он постоянно оказывается рядом со мной, обороняя, и это подкупает меня.

— А ты бы заткнулся и прекращал ее соблазнять. Я все еще принадлежу ей, и, надеюсь, она мне. Не трать впустую время, — через зубы говорит Джаред и проходит между нами, так, что мне приходится отступить на пару шагов назад.

Старик бьет одобрительно мужчине по плечу и уходит за дверь точно так же, как и появился здесь. Я делаю глубокий шумный вдох и задерживаю дыхание, когда Грант, явно настроенный на свою волну, надвигается на меня с вызовом. Я вынуждена пятиться, пока моя спина не упирается в бревенчатую стену жилища, его мускулистые руки оказываются по обе стороны моей головы.

Задрав вверх подбородок, я кажусь себе загнанной в угол, вынужденной выставить перед собой обе руки и коснуться его твердого тела. Он наклоняется и без лишних слов целует меня так, что на моих ногах подгибаются пальцы. Твердые губы с привкусом перечной мяты и истинным ароматом этого мужчины проникают в меня, оставляя позади все воспоминания о других. Он стирает все мои ошибки и победы одним поцелуем, затуманивая разум и искушая повиснуть на его шее, ответив на сладость, которой он со мной делится. Мускулистое тело вдавливает меня в стену, один толчок, и я чувствую его возбужденную плоть, не двусмысленно доказывающую, что не одна я хочу заняться с ним сексом. Жадные поцелуи превращаются в святой обряд, подношение меня, как жертвы, добровольно отвечающей и вторящей его губам и языку. Я задыхаюсь в его руках и готова распластаться на грязном полу, предложи он мне больше. Но мужчина отрывается от меня, тяжело дыша, и облизывает припухшие красные губы.

— Я подумал, что если одному из нас суждено погибнуть в этой пещере, — он сжимает мои щеки и прикусывает сначала верхнюю, потом нижнюю губу, — мы обязаны испытать это. Мое воображение и фантазии о тебе даже близко не оказались правдивыми к описанию того, что произошло сейчас. Все чувственно и по-настоящему.

Я остаюсь стоять столбом, когда открывается дверь, и в хижину заходит Джаред, громко сбрасывая дрова на пол. Мне не предоставляется возможность слышать его возмущение и болтовню о чем-то. Он стал фоном, пустым гулом в моих ушах. Все, что сейчас для меня существовало, это горящая после прикосновений Гранта кожа и пульсирующая от возбуждения кровь, и он, удаляющийся от меня все дальше. На его губах все еще горят мои поцелуи, именно поэтому он проводит пальцами по ним.

— Я думаю, она уже не принадлежит тебе, — грубо произносит Грант, сверкая глазами в сторону Джареда.

Мой друг выпрямляется, швыряя полено в печку, его лицо становится заостренным и жестким.

— Кто бы сомневался, что выберешь момент, чтобы проверить. И что бы там в этом предании не было сказано, проверим на деле. Стоило ли это того, чтобы дразнить меня. — Он закидывает еще поленья, стоит Гранту отвернуться, как он широким шагом проходит через всю хижину, хватая меня за руку и прижимая к себе так, что выбивает из меня весь воздух. Его грубые губы сминают мои, я отталкиваю его от себя и со всей силы бью в грудную клетку. — Считай, что я заявил права. — Он хватает меня за подбородок и заглядывает в глаза. — И я бы на твоем месте не дурил.

Голодные глаза Джареда и жестокие Гранта, стерев с себя следы губ их двоих, я беру со стола ключ, надеваю куртку и выхожу на улицу, со всей дури захлопнув двери за собой.

Глава 21

— Ни один из вас не прикоснется ко мне. — Я не умею долго злиться, и мой порыв показать характер исчезает, стоит холодному ветру проникнуть под мою куртку, надетую поверх футболки.

— Тогда прекращай сама дразнить! — Джаред все еще доволен своим идиотским поступком. — Сделай выбор!

— Какой еще выбор? Я тебе открытым текстом сказала — все кончено. — Поднимаю с пола свои теплые штаны и натягиваю поверх термобелья. — Ты меня на понт берешь или что?

— Да какой понт, солнце? Я знаю тебя, как себя. — Грант бросает взгляд на нас двоих и выходит за двери. — Ты не выберешь ни одного из нас. Представь, это надо жертвовать своим временем, постоянно уступать, советоваться. Если со мной у тебя некоторые моменты пройдут гладко, с этим оленем сомнительно. Он же привык есть из серебряной ложки.

Я застегиваю штаны, трижды подпрыгнув, чтобы утрясти плотный подклад. Мне надо уже позаботиться о новом наборе, этот никуда не годится.

— Очень живописно, олень с серебряной ложкой. Ты бы говорил за себя. — Подтягиваю подтяжки и застегиваю застежку.