Психея. Забвение

Вот чего я точно не ожидала, так это громкого визга сигнализации, она орет так, что мне приходится зажать уши ладонями. Вместительный салон не может утаить меня, когда вокруг автомобиля сбегается вся охрана гостиницы, они стоят, разинув рот, стоит мне высунуть свою голову в окошко. Вид у меня, наверняка, еще тот: взлетающие волосы в разные стороны, красные щеки и нос. А еще я задаю глупые вопросы, почему Меллон еще не соблазнил меня. Даже его машина не хочет поддаваться мне, не то, что ее хозяин.

Из-за толпы показывается нисколько не встревоженное лицо владельца этого чуда техники и прогресса. Белоснежная рубашка расстегнута до третьей пуговицы, обнажая курчавые завитки на мощной груди, одна рука в черных брюках, вторая на ободке очков, которые он медленно поправляет. Озорная ухмылка быстро сменяется на злобную, подталкивая меня к догадке, он знал, что я могу попытаться уехать без него. Грант что-то объясняет охране, те с усмешкой оглядывают дуру, сидящую в салоне, кто-то даже умудряется сделать при этом весьма похабное лицо. Ну что же, пусть будет как будет. Оглядываю клавиши на панели, все кнопки мигают, как сумасшедшие, выбираю самую жирную и тянусь к ней, чтобы нажать. Надеюсь, это не катапультирование, хотя это был бы самый легкий способ избежать гнева великого и ужасного сердцееда.

Двери открываются так же неожиданно, как и прекращает орать сигнализация. Грант Меллон весь из себя шикарный самец, по совместительству эдакий скотина-пират, стоит передо мной с раздражающим молчанием.

— Присядешь? — Нащупываю рукой баночку из-под колы, которую он когда-то пил. На вкус как бензин с сахаром, прячу лицо за ней, глотая гадость. Смекнув, что он все еще молчит, убираю пустую банку на место в подстаканник и хлопаю себя по коленкам. — Машинка напомнила мне об иерихонской трубе, весь отель привела в беспокойство. — Поджимаю глупо губы, потом выпячиваю их, как мартышка. — Ладно, я не гибкая. Ты не гибкий. Не получается у нас не ругаться. Ну, села я в твою машину, что теперь? И не надо вот так на меня пялиться, ты убиваешь меня взглядом.

Мужчина, все еще хмурясь, тянется пальцами к своим очкам, все еще надетым на глаза, тычет в них. Затем на свои плотно сжатые губы. Хорошо, я идиотка, и не могу сейчас адекватно оценить то, куда он смотрит, и жесты мне не о чем не говорят, надо оттянуть время.

— Ты разозлился и не хочешь со мной разговаривать, — тараторю я. — Все логично и да, мне следовало сначала спросить твоего разрешения, рассказать о своей идее прокатиться на этом монстре. Но я думала, ты не будешь против… — Как только он шире распахивает двери, я выскакиваю из машины, как резвая газель, и несусь мимо него по дорожке. Сама не знаю, почему я это делаю, но вот так, видимо, проявляется мой инстинкт выживания — мужчина был слишком зол, и то, что молчал, представляло для меня огромную опасность.

Пробежав в том же направлении, в котором я двигалась на парковку, мимо диких взглядов присутствующих, распахнув очередную дверь, я услышала его бег. Это раздраженное рычание дикого зверя, предположительно очень агрессивного льва.

Не оборачиваюсь, влетаю в пустой коридор и больно ударяюсь об двери нашего номера, припечатанная тяжелым телом сзади. Резким рывком Грант хватает меня за руку, я не успеваю полностью развернуться, когда он впивается в меня. Его губы совершенные на вкус, такие же, как и на вид, они мягкие и твердые, сладкие и вкусные. Игривые движения языка, погружающегося в меня все глубже, сводят с ума. То, как он управляет моим телом, целует, та податливость и полное подчинение ему, таких ощущений у меня не было ни с кем. До него! Сочетание сладкой патоки и чего-то перечного, мы как два не сочетаемых ингредиента, слившихся воедино.