Психи

Эбигейл не заслуживала смерти; ее убили просто за то, что она знала меня. Она была одним из немногих добрых людей в моей жизни, и хотя мы не были близкими подругами, она определенно была одной из лучших людей, которых я знала. Она подменяла меня, когда я болела, и я делала то же самое для нее, хотя у нее была гораздо более насыщенная жизнь, чем у меня. Она постоянно звонила и просила поменяться, но я не возражала, потому что это означало, что по крайней мере одна из нас могла наслаждаться жизнью.

Теперь она ушла, и исключительно по причине проявления доброты к девушке, которую она, вероятно, считала безнадежной.

Я опускаю голову на колени и готовлюсь к адскому празднику рыданий, когда тихий вой прорезает комнату. Я поднимаю взгляд и задерживаю дыхание, понимая, что, возможно, я не одна в этой долбаной маленькой комнате, ну, знаете, не считая Белоснежки в стеклянном гробу.

Я смотрю из угла в угол, скользит мимо каждой темной тени, но здесь негде спрятаться. Комната представляет собой практически чистый холст, на котором нет ничего, кроме светящегося гроба в центре комнаты.

Вой продолжается, и я вскакиваю на ноги, медленно передвигаясь по комнате и следуя на звук, как лев, выслеживающий свою добычу. Это звучит почти как ветер, дующий через небольшую щель, но здесь нет окон, нет отверстий в стенах, через которые проникал бы ветерок, вообще ничего, что могло бы позволить такому шуму проникнуть сквозь структуру помещения.

Стены все темные, и почти невозможно разобрать их текстуру, но пока я иду по комнате, старательно игнорируя тело, которое, кажется, преследует меня с каждым моим шагом, я провожу пальцами по шероховатым стенам.

Замок такой старый, что под моими пальцами скапливается слой пыли, но на третьей стене я не вижу ничего, кроме мягкой, гладкой текстуры. Она новее остальных, отличается во всех возможных отношениях. Костяшками пальцев упираюсь в нее, и быстро понимаю, что это фальшивая стена, установленная, чтобы обмануть истинный размер комнаты.

Я нажимаю на нее, и она немного раскачивается, но не настолько, чтобы ее сломать. Вероятность того, что на другой стороне может быть что-то еще хуже, давит на меня, но я должна знать, я должна понять, откуда исходит этот шум.

Оглядывая комнату, я не нахожу абсолютно ничего, что я могла бы использовать, чтобы пробить фальшивую стену… за исключением стеклянного гроба. Но как… где девушка должна провести черту? Конечно, если это их мать, и я каким-либо образом испорчу ее разлагающееся тело, они не простят мне этого. Они бы разозлились.

Единственный вариант, который мне остается, — это, ну… я.

Я прерывисто выдыхаю. Я видела это дерьмо только в фильмах, и там все выглядит так просто, но у меня такое чувство, что на самом деле это не так. Но что я теряю? Свою жизнь? Потому что, судя по тому, где я нахожусь, не думаю, что она вообще мне принадлежит.

Какого черта. Я иду на это.

Я отступаю назад, насколько позволяет комната, и качаю головой, слишком хорошо понимая, насколько это чертовски глупо, но если с другой стороны есть открытое окно, то я им воспользуюсь. Я не могу рисковать, что меня найдет Джованни.

Я бегу на полной скорости вперед и, приближаясь к стене, подбрасываю себя в воздух, обхватываю голову руками и сворачиваюсь в позу эмбриона как раз вовремя, чтобы мое тело ударилось о гипсокартон.

— Ах, черт, — стону я, падая на пол, адреналин пульсирует в моих венах.

Мое тело наверняка возненавидит меня за это безрассудное насилие, особенно после того дерьма, через которое я уже прошла, но после того, как я поднимаю взгляд и нахожу большую трещину в гипсокартоне, все это становится стоящим того. Я должна продолжать пытаться. Вой становится немного громче, а моя решимость только крепнет.

Снова отступая назад, я изучаю стену, заглядывая через большую трещину и пытаясь отдышаться. Еще один раз должен отправить меня в полет прямо сквозь стену.

Мои руки пульсируют, когда я стискиваю челюсти, зная, что должна бежать еще быстрее, но я могу это сделать. За последние несколько дней я прошла через ад. Если я смогла это вынести, то это ничто.

Не давая себе больше ни секунды, чтобы попытаться отступить, я взлетаю, как гребаная ракета. Мои ноги отталкиваются от грязной земли, толкая меня к потрескавшейся стене, и в самый последний момент я бросаюсь вперед со всей возможной инерцией, которая у меня есть.

Я врезаюсь в стену, и плечо мгновенно горит, но боль окупается, когда я переваливаюсь на другую сторону, а гипсокартон вокруг меня рассыпается на куски.

Я падаю на грязный пол, и кувыркаюсь от силы падения, пока я резко не останавливаюсь у старой каменной стены замка.

Я стону, хватаясь за плечо, но, когда вой разносится по комнате и я поднимаю взгляд, боль почти забывается. В стене находится дыра размером с небольшое окно, вокруг нее разбросаны камни, вероятно, оставшиеся после многих лет разрушительных ветров и штормов. Скорее всего, эта дыра осталась совершенно незамеченной.