Психиатрию - народу! Доктору - коньяк!

Поскользнулся, упал, закрытый перелом, потерял сознание, очнулся — гипс!

К/ф «Бриллиантовая рука»

Оглушение. Оно наиболее легкое и сравнительно быстро обратимое, по сравнению с сопором и комой, но тоже ничего хорошего для психики не сулит, и изучать его лучше в теории, нежели на практике. Три его степени — легкую, среднюю и глубокую — выделяют условно, поскольку, в отличие от компьютерных персонажей, реальный пациент не высветит над головой цветную полоску своего текущего состояния. Сами, все сами. Итак.

Легкая степень оглушения, она же обнубиляция (от лат. obnubilatio — закрывать облаками, затуманивать). Пациента можно спутать с человеком, который немного пьян — не до такой степени, чтобы сильно штормило, но уже вполне достаточно, чтобы расстроить жену. Дезориентировка касается в основном времени; в пространстве и собственной личности человек худо-бедно ориентирован. Причем, если месяц и год он вам назовет правильно, то с датой и приблизительным временем может выйти путаница. Кроме того, вряд ли пациент сможет правильно припомнить, что и в какой последовательности он сегодня делал и когда же с ним приключилась беда. Немного побеседовав, можно обнаружить, что он уже забыл, о чем вы только что говорили, — память такого пациента не фиксирует текущие события, они в ней просто не удерживаются. Привлечь внимание оглушенного удается не сразу, приходится прикладывать некоторые усилия, чтобы он прислушался и ответил. Все движения его замедлены, ответы следуют после паузы, рассеянность порадовала бы любого начинающего карманника. Красноречия вряд ли стоит ожидать — для него, как и для любого тонкого действия, нужна слаженная работа всей психики; не до высшего пилотажа, когда самолет подбит. В эмоциях преобладает безразличие — ведь и они отнимают немало сил и внимания к деталям. Само состояние может мерцать, время от времени чуть просветляясь, давая так называемые люцидные окна (от лат. lux — свет).

При средней степени оглушения дезориентировка касается уже не только времени, но и пространства. Находящегося в ней пациента уже бесполезно спрашивать, где он находится, какое сегодня число и который час. Хорошо, если назовет фамилию, имя и отчество. Год рождения — отлично. Адрес… это вряд ли. К окружающей обстановке и людям интерес в таком состоянии полностью отсутствует — неважно, гоняются ли вокруг спецназовцы за террористами или же танцуют канкан обнаженные красотки. Даже летка-енка в исполнении спецназа не удивит. Даже в обнимку с террористами. На лице — выражение растерянности и недоумения. Внимание такого пациента привлечь крайне трудно, для этого надо либо кричать в ухо, либо трясти перед его носом чем-то крупнокалиберным. Стоит оставить такого пациента в покое — и он ложится и словно дремлет, безучастный ко всему, зачастую с открытыми глазами.

Глубокая степень оглушения, она же сомноленция (от лат. somnus — сон). При ней дезориентировка уже полная — во времени, пространстве, собственной личности (то есть даже как зовут — не скажет). Что вокруг происходит, пациент понять не в состоянии. Что ему пытаются сказать, втолковать, прокричать на ухо или показать жестами — тоже. Привлечь слабое подобие внимания можно, лишь причинив боль — физическую, естественно: отхлестав по щекам, уколов или ущипнув хорошенько — не из личной антипатии, а чтобы понять, насколько ситуация запущена. Даже в этом случае реакция будет вялой — ну откроет он глаза, ну посмотрит неосмысленно — и на том все. Большую часть времени пациент неподвижен, лежит и лишний раз о себе не напоминает.

Как и положено при выключениях сознания, после выхода из такого состояния память сотрет часть воспоминаний на сам болезненный период (конградная амнезия), если оглушение было легким, либо не оставит их вовсе (имеется в виду, на период самого оглушения), если оглушение было средним или глубоким.

В случае улучшения состояния оглушение проходит (регрессирует), в случае ухудшения — углубляется (прогрессирует) и переходит в сопор.