Психические убежища. Патологические организации у психотических, невротических и пограничных пациентов

Оба эти пациента оказывались перед угрозой возникновения тревоги, когда патологическая организация распадалась и не способна была обеспечить адекватное убежище. Именно распад патологической организации толкал пациентов к началу лечения, которое, как они надеялись, должно было помочь им восстановить существовавшее ранее равновесие. Хотя убежище мешало их развитию и создавало для них серьезнейшие проблемы, оно, по-видимому, действительно защищало их от параноидно-шизоидной фрагментации и всякий выход из убежища ради контакта с аналитиком наталкивался на сопротивление.

Дифференциация внутри депрессивной позиции

Расщепление не ограничено параноидно-шизоидной позицией (Klein, 1935), к нему обращаются снова, когда хороший объект интернализуется как целостный объект и направленные на него амбивалентные импульсы приводят к депрессивным состояниям, в которых объект ощущается как поврежденный, умирающий или мертвый и «бросает тень на Эго» (Freud, 1917). Попытки достичь обладания хорошим объектом и сберечь его являются частью депрессивной позиции и приводят к возобновлению расщепления, на этот раз ради предотвращения утраты хорошего объекта и защиты его от атак.

Целью этой фазы депрессивной позиции является отрицание реальности утраты объекта, и это душевное состояние сходно с состоянием человека, пережившего утрату, на ранних стадиях процесса скорби. Здесь оно оказывается нормальной стадией, которую необходимо пройти, прежде чем наступит последующее переживание признания утраты.

В этом отрицании развертывается такой важный механизм, как проективная идентификация особого типа, которая приводит к обладанию объектом путем идентификации с ним. Сам Фрейд полагал (Freud, 1941), что понятие «обладать объектом» возникает позже, чем более примитивное: «быть объектом». Он писал: «Пример: грудь. „Грудь – это часть меня, я – это грудь“. Только позже: „Я обладаю грудью“ – то есть, „я не грудь“». Более того, в этом коротком примечании он добавляет, что после утраты «обладание» снова возвращается к «бытию».

Критический момент в депрессивной позиции наступает при необходимости ослабить контроль над объектом. Если депрессивную позицию следует проработать, предшествовавшая тенденция, нацеленная на обладание объектом и отрицание реальности, должна быть направлена в противоположном направлении, и объекту нужно позволить обрести независимость. В бессознательной фантазии это означает, что человек вынужден столкнуться со своей неспособностью защитить объект. В его психической реальности присутствует осознание внутренней катастрофы, вызванной его садизмом, а также понимание того, что его любви и репаративных желаний недостаточно для того, чтобы уберечь его объект, которому следует позволить умереть, хотя это и принесет опустошенность, отчаяние и вину. Кляйн (Klein, 1935) излагает это следующим образом:

«Здесь мы видим одну из тех ситуаций, которые я описывала выше как базовые для „утраты любимого объекта“; а именно ситуацию, когда Эго полностью идентифицируется со своими хорошими интернализованными объектами и в то же самое время начинает осознавать свою неспособность защитить и оберечь их от интернализованных преследующих объектов и Оно. Эта тревога психологически оправдана».

Эти процессы включают в себя острый конфликт, который мы ассоциируем с работой скорби и который вызывает тревогу и душевную боль.

Таким образом, в депрессивной позиции можно увидеть внутренние градации, в частности в отношении вопроса о том, существует ли страх и отрицание утраты или же утрата признается и проделывается работа скорби. Я воспользовался этим различением, чтобы разделить депрессивную позицию на фазу страха утраты объекта и фазу переживания утраты объекта следующим образом:

Скорбь

Подробно и ярко описав процесс скорби, Фрейд (Freud, 1917) подчеркнул, что острую болезненность работе скорби придает именно необходимость выдержать реальность утраты. В этом процессе каждое воспоминание, связанное с утраченным, всплывает вновь и вновь и подвергается проверке реальностью, пока постепенно утрата не будет признана в полном объеме.

«Проверка реальностью показала, что любимого объекта больше не существует, и теперь требуется отвлечь все либидо от связей с этим объектом» (Freud, 1917, р. 245). И далее: «По каждому отдельному воспоминанию и по каждой ситуации ожидания, свидетельствующим о том, что либидо привязано к утраченному объекту, реальность выносит свой вердикт: объект больше не существует, а Эго, словно поставленное перед вопросом, хочет ли оно разделить эту участь, благодаря сумме нарциссических удовлетворений решает „остаться в живых“ и расторгнуть свою связь с пропавшим объектом»[4] (Freud, 1917, р. 255).