Психические убежища. Патологические организации у психотических, невротических и пограничных пациентов

Я пытался показать, что здесь мы имеем дело не с расщеплением на хорошее и плохое, а с последствиями сбоев в расщеплении и с новой сборкой образовавшихся фрагментов в сложную композицию под господством всемогущей нарциссической структуры. Чтобы освободить здоровую, здравую часть пациента, мы должны понимать ситуацию в целом. Полагаю, она включает в себя склонность пациента преподносить себя – как самому себе, так и аналитику – в качестве невинной жертвы. Мы должны распознать ощущение беспомощности, но также и те случаи, когда возникает сговор и пациент получает извращенное удовольствие от господства нарциссической организации. Понимания этого господства может оказаться недостаточным, и сговор также должен быть разоблачен. Если этого удается достичь, то пациент иногда будет способен принять существование истинно деструктивной части себя – части, с которой ему предстоит научиться жить, части, которую можно контейнировать и даже – модифицировать, но от которой невозможно отречься.

Глава 10 Два типа патологической организации: в драмах «Царь Эдип» и «Эдип в Колоне» [10]

В этой главе я обращаюсь за материалом больше к литературе, чем к аналитической ситуации, и рассматриваю Эдипа в схватке с реальностью и самопознанием в двух посвященных ему пьесах Софокла. Я полагаю, что в первой пьесе, «Царь Эдип», мы можем видеть, как Эдип и знал, и не знал истину о том, что он делает. Я попытаюсь доказать, что он знал, но закрывал глаза (turned a blind eye) и в результате оставался в убежище, где его отношение с реальностью было извращено. В драме «Эдип в Колоне», где Софокл показывает Эдипа слепым стариком в ожидании смерти, мы видим совершенно другого человека, на этот раз справляющегося с реальностью более радикально, при помощи отступления от истины к всемогуществу. Можно отметить явную перемену в характере Эдипа в этих двух пьесах, и я полагаю, что эта перемена происходит, когда Эдип ослепляет себя и в результате оказывается в ситуации, аналогичной ситуации психотика, который нападает на собственный аппарат восприятия. В обеих пьесах Эдип предстает как человек, который вынужден избегать реальности, но используемые им для этого методы чрезвычайно отличаются друг от друга и отражают действие двух различных типов патологической организации личности[11].

Подобные взгляды существенно отличаются от обычной интерпретации этих пьес, когда Эдип рассматривается как невинный человек, борющийся с безжалостной судьбой, и они основываются прежде всего на работе Филипа Веллакотта, оригинального филолога-классициста, известного своими переводами Эсхила и Еврипида (Vellacott, 1956, 1961, 1971). Его книга о драме «Царь Эдип» (Vellacott, 1971) была подвергнута яростной и даже уничижительной критике. Хотя некоторыми аргументами Веллакотта я не согласен, его основной подход я считаю чрезвычайно убедительным и информативным для меня как аналитика.

Разумеется, существует множество комментариев к пьесам Софокла, и более 300 психоаналитических работ, посвященных мифу об Эдипе (Edmunds and Ingber, 1977), которые я не буду пытаться осветить. В обширном исследовании Рудницкого (Rudnytsky, 1987) рассматриваются не только сами пьесы, но и то, как они повлияли на Фрейда. Книга Виннингтон-Ингрэма (Winnington-Ingram, 1980) может служить хорошим примером работы по греческой филологии, разделяющей ту классическую точку зрения, что Эдип не знал о том, кого он убил или на ком он женился. Более того, как и большинство ученых, он доказывает, что в Колоне Эдип наконец получает возможность осмыслить свалившиеся на него несчастья и благодаря страданию обретает героический масштаб. Так что перед лицом смерти отрицание Эдипом вины приходит в соответствие его статусу.

Важно отметить, что новый взгляд на эти пьесы ни в коей мере не направлен на то, чтобы заменить собой классический подход, следующий явному содержанию пьес. Однако я полагаю, что, как и в случае явного содержания сновидений, здесь можно рассматривать различные слои бессознательного и полуосознанного значения, существующие наряду с явным содержанием, которые придают глубину смыслу пьес и помогают нам понять то сильнейшее воздействие, которое они на нас оказывают.

Сюжет «Царя Эдипа»