Психоанализ и искусство

Как это часто бывает у Фрейда, суждение, неверное на персоналистическом плане, является верным на плане архетипическом. Герой не знает своего духа-Отца, своей внутренней “духовной” реальности, “ветра, оплодотворяющего богиню. Он “все” воспринимает через мать, которая, будучи “Великой Матерью, содержит в себе также мужские и духовные аспекты Этот комплекс присутствует и у нормально развивающихся детей, по крайней мере, в западном мире Ребенок постепенно освобождается от изначального отношения к уроборической Великой Матери, единый мир которой поначалу разделяется на противоположные миры, в которых доминируют, соответственно, архетипы отца и матери, а потом превращается в патриархальный мир, в котором доминирует архетип отца. Но у “героя” этот комплекс принимает другую форму Отчуждение от своего реального отца и мира, который он представляет, приводит героя к “поискам” своего “истинного отца, духовного авторитета, от которого он, в сущности, и произошел

Но если герои, “сыновья Отца” обретают ощущение единства в схватке с драконом (Я и Отец - едины) то “сыновья Матери, даже если они и обнаруживают связь с духом-Отцом, всегда держат сторону Матери, в образе которой им является высшее божество В этом случае отцовскомужской принцип довольно часто накладывается на материнский принцип или подчиняется ему, что. как правило происходит в матриархальный период

Так, в религиозных ощущениях Леонардо, отцовский духбожество, как только что открытый неизвестный Бог все равно подчинялся Матери-Богине, хотя Леонардо этого и не осознавал Как творец, как великолепный строитель, изобретатель и конструктор, Леонардо молился творящему Богу, и из его бурных эмоций, порожденных знанием природы и ее законов, время от времени, возникало религиозное чувство

“Как восхитительна твоя справедливость, о, Перводвижущий!” - воскликнул он. “Ты сделал так, что любая энергия обрела качества или была допущена к процессам, необходимым для достижения ею своей цели” На этой формулировке еще лежит печать господствовавшей в его время философии Платона. Но по мере того, как его формулировки становились все более тесно связанными с его собственными исследованиями, его образы становились все более насыщенными и более конкретными “Тот, кто не знает математики, пусть не читает основы моей работы” [109] Это изречение можно считать предвосхищением развития естественных наук, но это далеко на самое замечательное предвидение Леонардо. “Природой повелевает необходимость. Необходимость - это тема и изобретатель природы, ее вечная узда и вечный закон[110]

“Природа этот закон не нарушает”

Связь между духом-Отцом, как законом, как основной идеей или причиной, и Великой Богиней-Природой, есть архетипическое основание всех пантеистических концепций. Мифологический ветер оплодотворяет богиню грифов и порождает в ней движение; он есть духовный закон ее жизнеспособности. В соответствующий период озарения Леонардо заявляет: “Природу сдерживает логическая необходимость влитого в нее закона. [111] В образе “вливания” можно разглядеть мифологический образ духовного семени.

Здесь мы находим странное сходство между Леонардо и Спинозой, во всем остальном людей совершенно разных, Я говорю не только о предвиденном Леонардо “математическом методе, и не только о формуле dues sive nature[112] которая для Спинозы тоже не была материалистической концепцией, а, по большей части, о принципе “любви, рождающейся из знания, который для обоих этих людей был высшей формой самоосуществления человека. Леонардо сказал: “Ибо живопись есть способ научиться познавать создателя всех прекрасных вещей, и она есть способ любить этого великого изобретателя. Ибо истинная любовь рождается из полного знания о вещи, которую любишь; и если ты не знаешь ее, то ты не можешь любить ее сильно или вообще не можешь ее любить.[113]

И, словно эхо вопросов Спинозы, почти 150 лет спустя:

“Этот вид знания.. .порождается... непосредственным проникновением самого объекта в понимание. И если этот объект прекрасен и праведен, то душа обязательно соединяется с ним... Отсюда определенно следует, что это как раз тот вид знания, который порождает любовь.[114]

Это “гностическое” представление о любви, рождающейся из знания[115] при содействии духа-Отца контрастирует с бессознательным ощущением своей связи с Великой Матерью, проявившемся в его полных гордой благодарности словах: “Поэтому совершенно естественно, что природа сделала меня бедным”

Его связь с природой - непосредственна и первична, а его любовь к знанию - вторична, точно так же, как для ребенка непосредственна и первична мать и вторичен отец.