Психоанализ и математика. Мечта Лакана

Для англоязычного психоаналитика подобная сцена обычно связывается с конкретной проблемой: будет ли мать в своем поведении и речи «достаточно хороша», сумеет ли она понять истинное желание ребенка. Для Лакана же важно не выяснение того, насколько истинное желание ребенка оказывается признанным в дискурсе Другого (в нашем примере, Другой – это мать, а дискурс – ее действия и речь), но того, как посредством этого дискурса, выражающего желание Другого, желание ребенка структурируется как таковое. Дело в том, что в обучении языку мать – Другой в этой ситуации – не находится вне «материи вожделения». Язык, структурирующий желание, сам есть выражение желания. В нашем примере, когда мать говорит «Проголодался», она, вероятно, выражает собственное желание быть способной удовлетворять потребности своего чада²⁰.

Действующая причина, заставившая ребенка плакать, одновременно предается языком и трансформируется им в смысловой материал. Но реальная причина, истинный объект, являющийся причиной плача, из-за вмешательства языка останется вечной загадкой. В своей непростой системе Лакан отводит этой загадочной причине центральную роль. Он называет ее objetpetit а, объект а, маленький другой объект. Этот объект ускользает от языка ровно в той мере, в какой язык его интерпретирует. Этот другой объект и есть причина желания. Причина, но не цель желания: на деле, все объекты, на которые может быть направлено желание человека – отчужденного, как и все мы, языком, – и которые он будет преследовать, никогда не станут этим исходным объектом, этим первым наслаждением [jouissance], причиной желания. Все наши объекты будут эрзацами, символами, предательствами этого нерепрезентируемого объекта. Истинная причина желания никогда не может быть удовлетворена. Вот почему, как мы говорили выше, Лакан говорит о крушении смысла о стену причины.

В философии, мыслители рационалистического толка показывают, что определенный способ мышления или аргументации противоречив, или, по крайней мере, как сказал бы Рорти, не является идеальным Зеркалом Природы. Но затем приходит другой философ и показывает, что это противоречие и это неидеальное отражение лучше, чем что-либо другое, выражает процесс человеческого мышления. Нашими собственными словами: смысл не является причиной психических феноменов, но – если мы следуем гегельянской стратегии Лакана – только через смыслы, или означающие, мы можем вообще понять, что такое реальная причина в психической жизни – что-то по ту сторону любого означающего. Таким образом, разрыв между причинами и смыслами остается, но в то же время между ними выстраивается связь, поскольку причины показывают себя историческими следствиями смыслообразующих процессов. Таким образом, Витгенштейн дополняет прежнюю кантианскую критику психоанализа, а Лакан предоставляет фрейдовской теории своего рода гегелевское диалектическое снятие [Aufhebung] этой критики.

Так что описанная Витгенштейном «неудача» Фрейда, может предстать перед нами в совершенно ином свете.

Безуспешная попытка продемонстрировать, что смысл сновидений и симптомов есть также их причина, становится, благодаря Лакану, теоретической вариацией неудачи, постигающей каждого человека.

Фрейд, по Витгенштейну, несостоявшийся ученый, преуспел в роли свидетеля и интерпретатора тех попыток, которые характеризуют нас как человеческих существ – отчаянных попыток соединить смысл и причину, найти подлинное имя «вещи», являющейся причиной всех нас и стремящейся придти в согласие с языком.

Мечта Лакана

La presence du desir comme celle du dieu ignore le philosophe. En revanche le philosophe chatie.

René Char, Feuillets d’Hypnos, 2021

I

Возьми газету, ножницы, выбери статью… вырежи отдельные слова, положи их в мешочек, слегка встряхни и вынимай одно за другим, выстраивая в линию, затем точно перенеси получившуюся последовательность на бумагу – это стихотворение будет напоминать тебя.²

Жак Лакан, конечно же, был знаком со знаменитым руководством Тристана Тцары по написанию дадаистских стихов, поскольку они дружили и какое-то время жили по соседству. Проект Лакана – это уникальная попытка соединить дадаистскую иконоборческую иронию и строгий теоретический подход.

О «методе Тцары» чаще всего вспоминают, когда хотят подчеркнуть, насколько важное место искусство XX-го века отвело случаю. Самым философским местом в вышеприведенном фрагменте являются слова «стихотворение будет напоминать тебя». Леонардо да Винчи часами вглядывался в трещины в стенах, в которых различал батальные сцены, распятия, леса, но при этом он никогда не говорил, что случайные пятна походили на него самого. Дадаизм оказался в самом центре современности, провокативно указав на (неразрешимую) связь между субъектом и буквой, между представлением себя и чистым случаем.