Психоанализ и математика. Мечта Лакана

Взгляд – не одна вещь наряду с прочими в моем визуальном поле: то, что я вижу и собственно знаю – глаза других, или мои собственные, отраженные в зеркале, а не конкретный его, ее или мой взгляд. Взгляд всегда появляется как предполагаемый в любой картине, но не располагаемый в ней. И все же, взгляд немедленно придается тому, на что мы смотрим. Ребенок моментально ловит суровый взгляд отца и застывает. Взгляд особенно важен, поскольку он обнаруживает свою структуру своеобразного объекта, объекта sui generis: он должен быть признан как объект зрительного влечения. Влечение – фрейдовское Trieb (неверно переведенное на английский как instinct) – одно из лиц желания, еще и наделенное объектами (Objekte): взгляд это объект визуального влечения²⁶. В отличие от других объектов, предлагаемых теоретически знающему глаза, либидинальные (т. е. желанные) объекты не познаваемы, но признаваемы. Признаваемы для какого субъекта?

В системе Фрейда объект визуального желания это не просто сексуально взывающий, сексапильный объект. Смотреть и желать какого-то обнаженного любовника – не значит иметь зрительное желание. Здесь нет бессознательных сигналов к признанию. Аналитик заинтересовывается взглядом, когда объект этого взгляда требует признания и вызывает желание как обращенный на что-то взгляд. Это становится совершенно очевидным в ситуациях с перверсиями (не случайно же и Фрейд строил свою теорию сексуальных влечений на основе сексуальных перверсий). Главные перверсии визуального влечения – эксгибиционизм и вуайеризм. Давайте попытаемся описать их в терминах Лакана.

Рис. 2

При эксгибиционизме (рис. 2) желанный объект это как раз таки взгляд Другого. Когда эксгибиционист резко распахивает полы своего пальто, чтобы показать пенис одинокой девушке в метро, он целит не в девичье тело, а в ее взгляд. Лакан обозначает этот взгляд буквой а, первой буквой слова autre (другой). Пенис (а Лакан сказал бы «фаллос») предложен как обращенный взгляду визуальный образ. Лакан обозначает этот пенис «i (a)», «образ [image] объекта а». Когда пенис предъявлен, то он становится не только образом для взгляда (Другого), но еще и образом взгляда в том смысле, что этот неожиданный пенис являет собой метафору самого желающего взгляда. Фрейдовский взгляд это не взор познающего субъекта, но похотливый взгляд на а; фаллос же – то, что человеческие существа скрывают от глаз других больше, чем что-либо еще – это его представительский взгляд par excellence.

Рис. 3

Объект желания это также взгляд в случае вуайеризма (рис. 3). Фрейдовский психоаналитик может немногое сказать об удовольствии от наблюдения за совокупляющимися людьми. Вуайер это скорее тот, кто похотливо шпионит за любовниками, не подозревающими о том, что они под надзором. Вуайер не получит никакого удовольствия от созерцания секса на театральных подмостках. Вуайер наслаждается взглядом, превращающим сексуальное событие в сцену. Незнание актеров о своем положении носит принципиальный характер, поскольку, если им известно о вуайере, то он в свою очередь чувствует на себе взгляд и, тем самым, низводится до уровня «яичек»²⁷. Даже в этом случае пенис – наблюдающий за проникновением, исчезновением и возвращением – занимает место i (a), образа объекта, но с другой позиции, нежели при эксгибиционизме: мерцающий пенис связан скорее с Другим, чем с субъектом.

Эти два графа, даже если и приблизительно, учат нас тому, что лежит за случаем зрительного желания: для Лакана нет возможности непосредственных отношений между субъектом желания ($) и Другим (А). Перверсии показывают, как эти отношения в любом случае возможны только через пробел и возвращение объекта. Лакан при этом обходится без каких-либо феноменологических понятий, таких как интенциональность, открытость, жизненный мир (Lebenswelt).

Современная феноменология – как в философии, так и в психиатрии (в частности, труды таких психиатров, как Карл Ясперс и Людвиг Бинсвангер) – зиждется на понятии интенциональности. В терминах Лакана, это означает, что, согласно феноменологии, субъект и Другой способны узнать друг друга непосредственно, без превращения в объекты и их репрезентации. Интенциональность Гуссерля позволяет распознать свое собственное я в качестве субъекта и получить прозрачный доступ к другому как к субъекту. Наша открытость другим обнаруживает их непосредственно как субъектов: мы видим, как другие – субъекты, подобно нам, видят, что стол, за которым я сижу и пишу, красного цвета.