Психоанализ культуры

Индивидуальная свобода – отнюдь не благодеяние культуры. Наибольшей она была до всякой культуры, впрочем, тогда она и не особенно ценилась, поскольку индивид вряд ли мог ее отстоять. В результате развития культуры она претерпевает ограничения, которых, согласно требованиям справедливости, не избегает никто. То, что витает в обществе в виде жажды свободы, выражает, видимо, протест против несправедливости и тем самым благоприятствует ее дальнейшему развитию, мирно сосуществуя с ней. Но она же может рождаться из остатков первичной, не обузданной культурой личности, становясь, таким образом, основой враждебности к культуре вообще. Стало быть, жажда свободы направлена против определенных форм и запросов культуры или же против нее в целом. Непредставимо, чтобы путем какого-либо воздействия человека можно было довести до того, что его природа преобразуется в природу термита, – видимо, он всегда будет защищать свои притязания на индивидуальную свободу вопреки волеизъявлениям масс. Изрядная часть борьбы человечества сосредоточена вокруг одной задачи: найти целесообразный, то есть способствующий обретению счастья, баланс между этими индивидуальными запросами и требованиями ставших культурными масс. Одна из судьбоносных проблем человечества такова: достижим ли такой баланс с помощью определенной организации культуры или этот конфликт неустраним?

Поскольку мы позволили себе говорить об обычном представлении, какие стороны жизни людей следует называть культурными, то мы получили довольно четкое впечатление об общем виде культуры, не узнав поначалу ничего, что не было бы общеизвестно. И при этом старались избегать предрассудка, будто бы культура равнозначна совершенствованию или пути к совершенству, предначертанному человеку. Теперь же в голову приходит точка зрения, способная привести куда-то еще. Развитие культуры представляется нам своеобразным, протекающим внутри человечества процессом, в котором многое кажется знакомым. Этот процесс мы можем характеризовать с помощью изменений, производимых им с задатками известных человеческих влечений, удовлетворение которых и является психоэкономической задачей нашей жизни. Некоторые из них расходуются таким образом, что на их месте появляется нечто, что у отдельного индивида мы называем чертами характера. Самый удивительный пример такого процесса мы обнаружили в анальной эротике подростков. Изначальный интерес ребенка к функции экскреции, к ее органам и продуктам превращается в ходе взросления в группу свойств, известных нам как бережливость, чувство порядка и чистоплотность, которые, будучи ценными и желанными сами по себе, могут усилиться до явного доминирования, и тогда возникает то, что называется анальным характером. Мы не знаем, как это происходит, но в правильности такого понимания нет никаких сомнений[17]. Теперь мы выяснили, что порядок и чистоплотность являются существенными требованиями культуры; не вполне ясна их необходимость для жизни, как и их свойства быть источником удовольствия. В этом месте, должно быть, первый раз мы встречаемся со сходством культурного процесса с развитием либидо у индивида. Другие изменения продвигаются к перемещению условий их удовлетворения, к переходу на другие пути, что в большинстве случаев совпадает с хорошо известной сублимацией (целей влечения), а в ряде других может отличаться от нее. Сублимация влечений – это особенно приметная черта культуры. Она позволяет играть важную роль высшим видам психической деятельности – научной, художественной, идеологической – в культурной жизни. Если поддаться первому впечатлению, то возникает искушение утверждать, что сублимация – это навязываемая культурой судьба влечений. Но это лучше еще не раз обдумать. Наконец, третье и, видимо, самое важное: невозможно не заметить, в какой мере культура основана на отречении от влечений, насколько сильно она имеет своей предпосылкой как раз неудовлетворение (подавление, вытеснение или что-то подобное) могучих влечений. Эти «отказы культуры» доминируют в изрядной области социальных отношений человека; мы уже знаем, что они-то и являются причиной враждебности, с которой приходится бороться всем культурам. Они предъявляют высокие требования и к нашей научной работе, нам еще предстоит многое объяснить в отношении них. Ведь нелегко уразуметь, как можно обеспечить неудовлетворение влечения. Это вовсе не так безопасно: если этот отказ психоэкономически не компенсировать, следует быть готовым к самым серьезным неудачам.

Но если мы хотим знать, на какое значение может претендовать наше понимание культурного развития как особого процесса, сравнимого с нормальным созреванием индивида, то нам придется заняться, очевидно, другой проблемой, поставив перед собой вопрос: каким влияниям развитие культуры обязано своим возникновением, как оно зародилось и чем определяется его ход?

IV

Эта задача кажется чрезмерной и может привести в отчаяние. Вот немногое, что я сумел выяснить.