Психоанализ сновидений. Практикум расшифровки тайного языка нашего Я

Смеркается – переходный момент, как и время года. Девушка Клава, с которой я обедаю на работе, – нет, это мой директор – спрашивает, написала ли я какому-то Котову. Я скрываю, что написала с опозданием. Я поднимаюсь вместо своего 27-го на 29-й этаж в другом лифте. Это последние этажи и в моем, и в этом бизнес-центре. Лифт останавливается между 28-м и 29-м этажом. Я нажимаю на 28-й этаж, потом пытаюсь вновь подняться на 29-й, не получается, спускаюсь на 28-й. Ищу воду, мужчина предлагает бутыль для кулера. Я же не смогу ее утащить. Все вокруг светлое и полупрозрачное, как вода. Я боюсь нырять. Мы с Клавой у ларька, я беру маленькую бутылку воды, Клава напоминает про оплату, я делаю удивленный вид, хотя понимаю, что надо заплатить (Жанна стала забывать оплачивать сессии). Приходим к Котову в деревянное помещение на природе. Ем конфеты с моим именем. Это уже третий раз такое. Думаю: «Жанн, нельзя есть». Я показываю конфету Котову, кладу ее в зазор кучи из конфет. Там есть и «Золотой ключик».

Это две ее ипостаси в первой части, одна испытывает симпатию к врагу, другая боится его. Внешнее стекло – защитная оболочка. Осколки летят на холмы – проекция своих недостатков внешности. Она недовольна своей фигурой, у нее очень широкие бедра, сексуальность прет, она расстроилась по этому поводу за час до сна. Котов – котяра. Второй год кризисы ее накрывают в ноябре. Нет, началось больше пяти лет назад. Она пришла ко мне в октябре. Обычно она осенью делает то, на что трудно решиться. Если сейчас не сделаешь, будет зима. Жанне остался один год до тридцатилетия, возраст, по ее понятиям, критический для брака.

На танцах она учится отдавать свой баланс, центр тяжести партнеру. Поэтому она взяла маленькую бутылку. Она боится остаться одна. Учитель танцев знает ее историю с Резо. Он спросил, почему она считает, что недостойна самого лучшего мужчины. Она занимается самоедством. «Золотой ключик» – любимые конфеты ее бабки. Кроме того, он золотой. И он открывает волшебную дверь. В детстве она много мечтала о Принце для Золушки, наряжала кукол, как на бал. Деревянное строение – бабушкина дача. Бабка не любила деда, так же как мать – отца и сестра – мужа. Жанна так не хочет, но другого образца нет.

Концертный зал, как в моей школе. Жду своего учителя танцев для выступления, мешает присутствие мужчин, я одна женщина среди них. Иду за кофе на кухоньку, встречаю подругу Надю, она старше меня, уехала в Амстердам, ждет ребенка. Надежда, что в самой отчаянной ситуации всё может сложиться. Мы щебечем, радуемся встрече. Возвращаюсь в зал одна, с грузом усталости. Учитель садится рядышком справа, я кладу голову на рюкзак слева, засыпаю, просыпаюсь оттого, что роняю голову. Он кладет руку мне на плечо, я кладу свою руку сверху. Другая его рука лежит на моей правой руке, которая лежит внизу, между моих ног. Он разворачивает свою ладонь к моей, то есть мою ладонь к своей. На мне одеяло, у меня голое плечо.

Сон убеждает, что мечты сбываются, надейся и жди. Надо быть весело пляшущей куколкой, и тогда отец сам всё сделает правильно. Только соперниц не надо, они могут соблазнить его или предъявить на него свои права жены или маленькой дочки. На второй день приснился другой сон. Жанна его не помнит, зачитывает, потом начинает вспоминать.