Психодел

Мила сделала глоток сладкого густого порто, рассмотрела черную бутыль, вспомнила Мудвина, Монахову с блестящими глазами и всё, что было потом: исчезновение подруги, поиски и обнаружение – отважная дамочка двое суток зависала у нового любовника.

А началось тоже со стакана портвейна.

Наверное, людоед прав: есть в портвейне что-то такое, чего нет ни в буржуазном вине, ни в аристократическом коньяке, ни в универсальной простонародной водке.

Еще вспомнила собственное любопытство и даже легкий приступ восторга. Подруга решительно сбежала от богатого сожителя к небогатому спортсмену, никакой любви, обыкновенное весеннее приключение, история из жизни современных бодрых девушек, доживем до старости – будем вспоминать и смеяться...

Посмотрела на Кирилла. В полумраке людоед выглядел малореальным. Казалось, сейчас криво улыбнется и повиснет меж полом и потолком, не выпуская бокала из руки. «А этого – подумала – как вспомню? С каким чувством? Кто он мне? Зачем нужен? Почему ушла сегодня от хорошего Бориса и пришла к плохому Кириллу? Потому что девочки, типа, любят плохих мальчиков? Так он и не мальчик уже. И вообще не человек. “Плохой”, “хороший” – это не про него; нечисть, вурдалак с безволосой грудью, умный, тихий, идеально замаскированный под мирного обывателя; не теплый, не холодный – посторонний, не от мира сего, такой не будет, как Дима, реплики в “Твиттере” вывешивать, такому только натуральное подавай, живое, теплое...»

Сделала еще два глотка. Решила: если охмелею, обратно поеду на такси, машину здесь брошу. Машина резко потеряла в обаянии, ненадежная, маленькая, упырь прав, на такой машине из города выезжать нельзя.

– Слишком тихо, – сказала она. – Включи музыку.

– Какую?

– Неважно. Радио.

Людоед нашарил пульт, и меж стен запрыгал голос Мадонны, женщины со слабым голосом и сильным характером, – но песенка быстро кончилась, и забренчала натужная реклама элитного коттеджного поселка; этой весной всё больше появлялось рекламы элитного и престижного, по ломовой цене; кризис кончился, он никому не был нужен, всем хотелось назад, в 2008-й, умеренность не прижилась, никто не пересел на велосипеды, не переехал из трехкомнатных в однокомнатные.

– Налей еще.

– Не налью, – сказал Кирилл. – Тебе больше не надо.

– Я сама знаю, сколько мне надо.

Людоеда никак не тронула ее грубость – он миролюбиво кивнул.

– Конечно. Не спорю. Только... со стороны виднее.

Мила скинула туфли, забралась с ногами на диван.

– И что же тебе видно? Со стороны?

– Ты устала и раздражена, – сказал людоед. – Сегодня ты села в машину и поехала, но не в гости ко мне, а просто – куда глаза глядят. Отвлечься, сменить картинку перед глазами. Была бы под рукой подружка – ты бы поехала к подружке. Засели бы в каком-нибудь уютном месте и напились. Но подружке – не до тебя... Зато Кирилл на месте, дома сидит и всегда рад видеть... И ты поехала к Кириллу.

– О боже. Откуда ты знаешь про подружку?

– Борис рассказал.

– Я всегда знала, что мужики – сплетники хуже баб.

– Может быть. Только я не мужик, а ты не баба. И вообще, меня эти ваши молодежные истории не касаются.

– Врешь! – сухо сказала Мила. – Тебе интересно. Хочешь, я познакомлю тебя с Димой? Отдам его тебе? На съедение?

Кирилл недоуменно улыбнулся.

– Дима – это... Тот мыслитель? Твоей подруги корефан?

По радио теперь ныла, хныкала некая малолетка, изображающая тоску простой девушки по простому парню. Мила сама налила себе, устроилась поудобнее.

– Не делай вид, что не помнишь. Ты всё помнишь. Ты знаешь, кто такой Дима. Он, кстати, парень при деньгах. Не богатый, но вполне... Сейчас с ума сходит. Звонит через каждые три часа, пьяный... Оскорбляет, матом орет. Он решил, что это я виновата... Это же твой случай, правильно? Человек не в себе, ему плохо, он пьет, он выведен из равновесия – тут появляешься ты и начинаешь его пожирать. Так? Угадала?

Кирилл смерил ее взглядом.

– Какая ты красивая, Мила. Особенно когда говоришь умные вещи. Ты права. Дима вкусный малый. Только с ним... – людоед развел руками, – не получится. Чтобы съесть человека, нужны отношения. Длительные. Чем дольше – тем лучше. Нужно быть ему другом. Хотя бы приятелем. Я выбираю из тех, кого давно знаю. Вот если бы я сейчас пришел к этому вашему Диме и сказал: «Уважаемый Дмитрий, я знаю, как устранить соперника, я помогу вам вернуть вашу девочку...» И завязал бы на этом знакомство... Тогда через три-четыре года можно было бы...

И он гулко щелкнул зубами.

Мила вздрогнула. Тихо, с нажимом произнесла:

– Давай сделаем это. Я тебе помогу. Сожрешь Диму. А Бориса не тронешь. Дима тебе понравится. Пьет, деньгами швыряется, уголовников боится и вообще – слабак. Забери его, а Бориса не трогай...

– Нет.

Мила посмотрела, как собрались и распустились морщины на его низком лбу, испытала миг невыносимого отвращения и веселья, расхохоталась:

– Но ответил людоед: нет!