Психологическая помощь: теория и практика

Обманывать самих себя? Зачем? Вы тогда говорили про психологическую защиту. Да ведь у нас все общество защищается так. И знаете от чего? Да от стыда! Стыдно всем нам! Стыдно, что мы так живем, вот и защищаемся… Ко мне сегодня приходит Леночка Карчина и спрашивает: «Татьяна Николаевна, а вы меня любите?» Я говорю: «Люблю, Леночка, люблю!». Она на меня смотрит, а я чувствую — у меня слезы к глазам подступают. Она говорит: «А Володя Колесов, — есть у меня такой шалопай, — все мои карандаши переломал». Я ей: «А знаешь что, ты подойди к нему и попроси его так: Володя, помоги мне, пожалуйста, у меня не получается карандаши починить». Она: «А если он не захочет? «А я говорю: «А ты попроси его ласково, сумеешь?» Понимаете? Надо учиться нам общаться друг с другом, видеть и понимать другого. Я вот за дочку свою боюсь. Не знаю, что ждет ее, понимаете? Смешно: ей только три годика, а я думаю, какой ей муж попадется. Какая семья у нее будет? Господи, жизнь-то короткая! Вот весна… Я на каникулах родительское собрание проводила, перед нашей второй встречей, как раз пришла завуч, так знаете, что мне один папа сказал? «Я, — говорит, — Татьяна Николаевна, вас особо попрошу: вы мне больше на мою Наташку не жалуйтесь. Вам деньги платят, вот и занимайтесь! — Помните, я вам тогда выдала о деньгах? А кстати, ведь у вас консультации платные. Сколько я вам должна?

— Да, консультации платные. Но не в этом дело. И я бы не хотел, чтобы ваш монолог прервался. Я чувствую: то новое, что родилось в вас, не только страшит вас, как вы вначале сказали, но и радует, и заботит…

— Да, да, верно! Хотя это оценка, но именно это слово! Не страшит, именно заботит. Забота…

Да, мне кажется, что после наших встреч у меня появилась какая-то новая забота… Но знаете, Антон Владимирович, это не из тех, тягостных мытарств, а именно — Забота. Мне кажется: во мне какой-то смысл появился… Нет в душе пустоты… И, знаете, спасибо вам! А еще, хотите, скажу что?

— Скажите!

— У вас профессия, как у сапожника! Только вы чините не обувь, а душу и лицо. Похоже?

Я улыбнулся в ответ на улыбку.

— Похоже.

— Желаю вам всего доброго, и чтобы у вас было поменьше работы.

— Спасибо, Татьяна Николаевна! Я вам тоже желаю настоящих забот, которые приносят радость…

Вот и все. Легкая щемящая грусть. Три встречи — коротких, как вспышки. Чужая жизнь, выхваченная в трех мгновениях… Хотя, почему чужая… Это — наша общая, наша единственная жизнь. Учиться жизни… Есть ли более достойная человека забота?

Вопросы для самостоятельной работы

В рассказе «Три встречи» явно просматриваются техники психотерапевтической работы, применяющиеся в НЛП и в гештальт-терапии.

Укажите конкретные высказывания, отражающие применение этих техник.

Какие действия с семантикой высказываний клиентки осуществлял психолог-психотерапевт?

В чем, на ваш взгляд, состояла проблема клиентки?

Насколько, на ваш взгляд, было бы уместно в этом конкретном случае применение поведенческих техник (например, релаксационных)?

Как бы вы оценили степень уместности обсуждения с клиенткой вопроса о конфиденциальности и об оплате услуг в данной конкретной ситуации? Предложите свои варианты.

В русле какой психотерапевтической парадигмы завершилась личностная работа с Татьяной Николаевной?

ТАТЬЯНИНА ЛЮБОВЬ

Все началось однажды осенним днем с обычнейшего телефонного звонка. Алексей Гаврилович, так представился собеседник, просил проконсультировать его по поводу сложной ситуации с дочкой-старшекласницей. Договорившись о встрече, я почти не возвращался в своих мыслях к этому будничному профессиональному разговору с возможным клиентом до тех пор, пока не подошел оговоренный срок. В назначенное для приема время передо мной предстал немолодой уже человек, сухощавый, с выразительным лицом, обтянутым загорелой кожей, и серыми умными глазами.

Когда мы после взаимного приветствия сели в кресла, я заметил, как быстро пульсирует жилка на виске Алексея Гавриловича. Пока длилось молчание перед нелегкой для отца беседой, я остро ощутил обеспокоенность собеседника, тяжелую ношу ответственности, озабоченности, которая навалилась на него, пригибая плечи и заставляя ускоренно биться немолодое уже сердце. Еще немного помолчав и, по-видимому, собравшись с духом, Алексей Гаврилович проговорил:

— У нас в семье с дочкой несчастье. Влюбилась она. Что делать?

Кивнув головой, в знак того, что я слышу и воспринимаю сказанное, я, не проронив ни слова, внимательно и вопросительно взглянул ему в глаза. Алексей Гаврилович продолжал:

— Понимаете, какое дело. Татьяна учится в последнем классе. Школа сложная, физико-математическая. Она способный ребенок, скромная, ласковая девочка. Через полгода — окончание школы. Пора подумать и о вступительных экзаменах. А она… — отец словно заикнулся. Видно было, что говорить ему больно. — Влюбилась…

Он вновь на мгновение умолк. Помолчав, продолжил: