Психологический рисунок личности, или Как разбираться в людях

Танцы не его хобби, он ими пренебрегает (это ведь несерьезное дело); если все же приходится танцевать, делает это неуклюже и старается быстро перейти на другие виды светского общения. В ресторане – застольная деловая беседа, и только. В клубах в карты не играет, и в рулетку тоже. Можно заключить, что в целом имидж паранойяльного отличается определенной небрежностью – ему некогда. Но все это – только обычно. Он может и, наоборот, находить во всем этом одно из средств для процветания, успеха в достижении своих целей. Максим из «трилогии о Максиме» даже в бильярд научился играть. Если очень надо для дела, для успеха начинаний, если паранойяльный понимает, что встречают по одежке и от имиджа зависят карьера и любовь, он следит за имиджем, уделяет внимание аксессуарам, и тогда «быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей». Но паранойяльный есть паранойяльный, он может, и с пониманием всего этого, заявить: любите меня таким, какой я есть. В то же время одежда, ногти и тому подобное легче поддаются в нем коррекции, чем громогласность, перебивание собеседника, навешивание ярлыков.

Любопытно: притом что паранойяльные вполне самостоятельны и даже навязывают свои вкусы и взгляды, они хотят быть похожими на кого-нибудь из явно великих людей. На пророков прошлого. На Иисуса Христа, на Маркса. Но не на своих современников, здесь они по-истероидному стараются отличаться и быть оригинальными.

Отнесем к имиджу и почерк. Он у паранойяльного человека рваный, размашистый, буквы угловатые. Написанное часто трудно разобрать, много сокращений. Его рукописи понятны только ему самому и «посвященным». Поэтому паранойяльный старается обрасти секретарями, которые все в нем знают и приемлют. Подпись часто оригинальна и витиевата. Иногда символична.

Псевдонимы

Паранойяльные нередко придумывают себе псевдонимы. Причем это не для целей сокрытия своего имени, а для значительности. Потому что это практически всегда псевдоним со значением. Я не знаю, почему Владимир Ульянов взял себе псевдоним Ленин, и никто из лениноведов об этом не говорит, но псевдоним этот скорее то самое исключение, которое подтверждает правило. И в самом деле, вот буквально иллюстративный набор псевдонимов русских революционеров и революционных писателей: Сталин, Каменев, Свердлов, Молотов, Горький, Скиталец, Бедный, Голодный, Багрицкий… Маяковскому повезло просто с собственной фамилией. А вот кому-то не хватило символов (расхватали?), и Лев Бронштейн стал Троцким, а Юлий Цидербаум – Мартовым. Хотя и тут: в фамилии «Мартов» звучит, по крайней мере, что-то весеннее. А вообще, смотрите как символично: Сталин, Каменев – в чести твердость, несгибаемость, а не мягкость и гибкость. Шутка в сторону: что такое несгибаемый большевик? Это большевик, который не может согнуться (этот черноюморный анекдотик я придумал во времена социально-маразматической геронтократофилии). Но вот уже не шутка в сторону, а «шутки в сторону!» – один известный диссидент, ровесник «Великого» Октября (что он всячески всегда любил подчеркивать), взял себе псевдоним, который стал добавлять к фамилии: Адастров. Это от PER ASPERE AD ASTRAM – «через тернии к звездам». А другой диссидентствовавший паранойяльный советский философ добавил к своей еврейской фамилии продолжение «Танин» (умерла любимая дочь Таня, причем после ее смерти он поклялся никогда не говорить неправды). Паранойяльные могут быть сентиментальны, а не только жестоки – надо было показать любовь к дочери, это человечно.

Маленькая ремарка. Пусть моя ирония не будет расценена как излишнее осуждение. Часто псевдонимы действительно грешат безвкусицей, но бог с ними, лишь бы молот не размозжал головы, а сталь не рубила бы их. Кстати, иногда эта безвкусица становится видна лишь издалека (ведь лицом к лицу лица не увидать). И вот даже человек с глубоким писательским мышлением Алексей Максимович Пешков поддался на провокацию эпохи и чуть ли не первым начал всю эту смешную историю с псевдонимами.

Любовь к псевдонимам роднит паранойяльных с истероидами. Только там или откровенно-театральные псевдонимы типа Изумрудова, Жемчугова, которые, увы, давал своим крепостным актрисам в остальном не страдавший безвкусицей граф Шереметев. Или артистичные псевдонимы типа Кручинина (из «Без вины виноватые» Александра Островского).

Психотехника общения