Психологическое время личности

Стандартная каузограмма легче для построения и удобнее для сравнения результатов разных людей. Ею лучше пользоваться в случае, когда основной интерес представляет лишь структура межсобытийных связей, а не расположение событий и связей в реальном масштабе хронологического времени. Каузограммы могут стать более наглядными, если причинные и целевые связи обозначать разным цветом, яркость которого зависит от вероятности соответствующей связи; события же обозначать геометрическими фигурами (круг, треугольник, квадрат) в зависимости от ведущей сферы принадлежности.

После построения каузоматрицы и каузограммы вычисляются количественные показатели, позволяющие диагностировать особенности субъективной картины жизненного пути у обследуемого человека. В частности, отдельные события могут быть описаны и сопоставлены в аспекте их общей и актуальной значимости для личности, принадлежности к психологическому прошлому, настоящему и будущему, «стартовой» или «финишной» роли в жизни. Некоторые из этих показателей мы рассмотрим в следующих главах при анализе различных феноменов психологического времени личности.

ГЛАВА IV

УДАЛЕННОСТЬ СОБЫТИЙ В ПСИХОЛОГИЧЕСКОМ ВРЕМЕНИ

________________________________________________________________________________

«Мне было десять лет в ту пору, а кажется, это было совсем недавно… С того дня прошло тридцать с лишним лет!»

Дзюн Таками, «Прожилки на листьях»

После путешествия по методическим лабиринтам каузометрии вернемся к теории и продолжим поиски тех механизмов, которые порождают многочисленные парадоксы психологического настоящего, прошлого и будущего, делая давно минувшее близким и недавним, а только вчерашнее — «канувшим в лету», приближая далекое будущее столь близко, что оно становится неотличимым от сегодня и сейчас. Теперь мы обладаем не только теоретическими догадками, но и средствами их эмпирической проверки, вселяющими надежду, что ключи к тайнам психологического времени все‑таки будут подобраны. Теперь мы сможем вступить в его владения и как бы изнутри увидеть сложную механику возникновения того, что именуется концептуальным осмыслением и переживанием времени. И первое, что попытаемся выяснить — это механизмы оценки человеком временной удаленности событий.

Лексика, которой мы постоянно пользуемся при оценке удаленности тех или иных событий от данного момента, являющегося исходной точкой отсчета, многообразна. В русском языке насчитываются десятки слов и словосочетаний для обозначения различных оттенков и направлений временной удаленности: полузабытые «намедни» и «давеча», сказочные «незапамятные времена» и постоянно употребляемые «давно» и «недавно», «скоро» и «нескоро» со всеми переходами от одного к другому. Мы так привыкли к этим словам, что редко обращаем внимание на логические парадоксы, встречающиеся при пользовании ими. А такие парадоксы возникают почти на каждом шагу. Предвкушая желанную встречу, мы говорим, что скоро увидимся, и тем же «скоро» обозначаем приближающуюся зиму, хотя встреча состоится через день, а до зимы — почти месяц. Не смущаясь собственной нелогичностью, мы говорим, что расстались совсем недавно, а весна кончилась очень давно, а ведь в астрономическом времени и то и другое произошло одновременно. Вспомним цветаевское: «Встретились мы с ним, как если бы расстались вчера. Живя не временем, времени не боишься. Время не в счет; вот все мое отношение к времени» [Ежегодник…, 1977, 184]. Да, мы не боимся его настолько, что позволяем себе не только приближать и удалять его, но даже произвольно переставлять местами предшествующее и последующее, порою говоря о первом — недавно, а о втором — давно.

Что все это? Прихоть воображения, игра фантазии, недостаток логики, издержки эмоциональности или особые временные отношения, имеющие такое же право на статус реальности, как и отношения в хронологическом времени? Поискам ответов на этот вопрос посвящена данная глава.

1. Функции временной лексики