Психология и Алхимия

449 Ранее мы оставили Арислея и его товарищей вместе с Бейей и мертвым Фабрицием в домике из тройного стекла, куда их заключил Rex marinus. Они страдают от сильной жары, как те трое, которых Навуходоносор посадил в огненную печь (рис-184). Царь Навуходоносор имел видение четвертого, "подобного Сыну Бога", как сказано у Даниила (3:25). Это видение имеет некоторое отношение к алхимии, так как в литературе имеются многочисленные утверждения, указывающие, что камень является trinus et unus[608](рис. 185 ср. рис.1). Он состоит из четырех элементов, вместе с огнем, представляющим дух, заключенный в материи. Этот дух и является четвертым, отсутствующим и все же присутствующим, он всегда появляется в огненной агонии печи и символизирует божественное присутствие - помощь и завершение дела. И в часы нужды Арислей со своими товарищами видели во сне своего учителя Пифагора и просили его о помощи. Он послал им своего ученика Гарфорета, "создателя питания".[609] Так работа была выполнена и Фабриций снова вернулся к жизни.[610] Можно предположить, что Гарфорет принес им волшебную пищу, хотя это становится ясным лишь после открытия Руской текста Codex Berolinensis. Там, во введении, которое предпослано печатной версии "Visio",[611] мы читаем: "Пифагор сказал: Напишите и опишите для потомков, как это самое драгоценное дерево выросло и как он, вкусив его плоды, утолит голод".[612] Так как "Visio" было написано с явной целью оставить потомкам пример алхимического процесса, он, естественно, связывается с посадкой деревьев, а конец легенды предназначен для того, чтобы показать волшебный возрождающий эффект плодов. Пока Арислей находился в таком ужасном положении, а Фабриций лежал в смертном сне, дерево[613], очевидно, росло и принесло плод. Роль, сыгранная Арислеем в стеклянном доме, исключительно пассивна. Решительное действие исходит от учителя, который посылает своего предвестника с пищей жизни.

Рис.185. Внизу, триада как единство. Вверху, четверичность, образованная бинарностями. Valentinus, "Duodecim claves" в Mus. herm. (1678)

450 Мы сказали, что человек может получить секретное знание только через божественное вмешательство или из уст мастера, и что никто не может завершить работу без помощи Бога.[614] В "Visio" это легендарный учитель, божественный Пифагор,[615] который занимает место Бога[616] и завершает дело возрождения (рис. 187). Это божественное вмешательство, как мы осмелимся его называть, проявляется во сне, когда Арислей видит учителя и просит его помощи. Если союз противоположностей -ума и тела - изображаемый Фабрицием и Бейей, приводящий к смерти и сожжению в печи, является, согласно одному из алхимиков,[617] аналогом жертвоприношения в мессе, то мы найдем для ordo missae[618] аналогию в обращении за помощью в memento vivorum[619] - молись за живых - и в поминании имен мучеников, которые предшествуют пресуществлению в мессе. Произносится призыв "pro redemptione animarum suarum, pro spe salutis et incolumnitatis suae" (за спасение их душ, за надежду на их здоровье и благосостояние) и вспоминаются святые, чтобы Бог, ради их заслуг и молитв, мог одарить, "чтобы мы были защищены во всем при помощи Твоего покровительства". Обращение заканчивает epiclesis, который переходит в пресуществление: "ut nobis corpus et san guis fiat" (чтобы это могло стать для нас Телом и Кровью), т.е. волшебной пищей,[620] farmakon zwhV . В "Visio" это плод бессмертного дерева, которое приносит спасение (рис. 188-190). Но когда Церковь говорит о "fructus sacrificii missae" - плодах пожертвования в мессе - это не полностью то же самое, что подразумевалось под моральным и другими влияниями, это не сама освященная субстанция, которая подобным образом производится ex opere operato ("в результате выполненной работы").

Рис.186. Коралловое дерево в море. (манускрипт, Вена, 16 век)

Dioscorides, "De materia medica"

Рис.187. Дракон изрыгает молодого Ясона после выпитого зелья, приготовленного Афиной. Античная ваза (5 век до н.э.)

Рис.188. Дерево философов, окруженное символами opus. Mylius. Philosophia reformata (1622)

Рис.189. Дракон у древа Гесперид. Boschius, Symbolographia (1702)