Психология и хирургия (СИ)

– Да, они в течение дня подъехать должны с подозреваемыми. Ладно, я пойду.

– Давай, Константин, не кисни! – Брагин улыбнулся и подмигнул коллеге. Хотя веселиться Олегу совсем не хотелось. Причем лишь по одной причине.

Причину звали Марина Нарочинская, была она коллегой Брагина и хирургом по призванию, и просто восхитительной женщиной по жизни. Молодая женщина, гордая, статная, красивая – такой невозможно было не заинтересоваться. А профессиональное мастерство так и вовсе делало её звездой хирургии и объектом тихой зависти среди медсестёр. У Брагина же с коллегой отношения были сложными – симпатия, тщательно скрываемая, и зачастую вспыхивающая страсть, также скрываемая. Почему, Олег не знал наверняка, но догадывался – гордая птица Марина не хотела привязываться к кому-либо, тем более к такому, как он, Брагин. Заядлому бабнику и цинику. Брагин был самокритичен и в минуты уединений прекрасно понимал все свои недостатки, признавал их, но поделать с ними ничего не мог. А, может, и не хотел? Кто знает? Никто, даже сам Олег. В довольно короткий срок мужчина сумел запутаться в своей жизни, словно в дремучем лесу, и порой ему казалось, что вокруг один мрак и беспросветная рутина. Вот и сейчас…

– Брагин! Бегом, там новеньких везут после драки в ресторане, – в ординаторскую заглянула Нина, бесстыдно выдернув Брагина из размышлений. – Двоих к нам, первый уже на подходе.

Брагин тяжело вздохнул и почесал почти лысый затылок. Работу он свою обожал, но порой и самое любимое в жизни надоедает.

– Иду, Нинуля! – навесив на лицо свою самую лучезарную улыбку, Олег подорвался с диванчика и чуть ли не вприпрыжку побежал из ординаторской. Иногда маска клоуна и весельчака помогает справиться с внутренними терзаниями…

…Вика лежала на кровати, держа одной рукой книгу – вторая была замотана в гипс почти по локоть – спасибо доктору Куликову, который заботливо ворковал над переломом, как над родным ребёнком. Всё тело нещадно ныло, голова просто раскалывалась, но физическая боль была ничем по сравнению с болью душевной. Ненависть к самой себе кипела в девушке с небывалой силой – она испытывала стойкое чувство отвращения к самой себе, и во всём случившемся винила лишь себя. Константин Германович настаивал на написании заявления в полицию, но этого девушка не хотела – боялась мести, боялась того, что в следующий раз не отделается так «легко». Отморозки Павлика с лёгкостью могли убить её, но делать этого почему-то не стали. Во второй раз они точно не допустят подобной осечки. Но, с другой стороны, Вика понимала, что отчасти её лечащий врач прав – заявить на подонков следовало, откупиться они бы не смогли, и сели бы в любом случае. Проблема была в том, что рано или поздно они выйдут – озлобленные и настроенные на месть. А если молчать, то, возможно, мстители успокоятся и оставят её в покое…

Подобные размышления терзали Вику уже несколько часов, и, когда в палату вошел Костя, девушка его даже не заметила.

– Виктория Алексеевна, вам читать пока не надо – напряжение большое, – несколько суховато заметил Лазарев, присаживаясь на стул рядом с кроватью и переворачивая лист в папке.

– А чем мне заняться ещё?

– Ну, например, спать побольше. Вы нашему отделению здоровая нужна.

– Знаете уже? – усмехнулась Вика, посмотрев на собеседника. Костя не поднял глаз, продолжая что-то писать, и даже не улыбнулся. Подобный настрой был ему совершенно ни к чему - это Вика отметила про себя как-то автоматически.

– Всё отделение в курсе – у вас пропуск в сумке был.

– Константин Германович, – Вика сложила ладони на груди, обвив больную руку здоровой, и посмотрела на пальцы. – Что вы хотите мне сказать?

Лазарев наконец посмотрел на пациентку. Да, ему было, что сказать. Но отчаянно хотелось оттянуть неприятный момент до последнего.

– Приехала полиция, они привезли подозреваемых.

Вика напряглась и жалобно посмотрела на мужчину. Тот вздохнул и продолжил.

– Вика, не волнуйтесь. Это необходимо сделать, поймите.

– Это вы поймите – если я их опознаю, то всё – они меня прикончат.

– Ничего они вам не сделают. Такие из тюрем не выходят обычно, – Костя махнул кому-то в окно, поднялся со стула и собрался было уходить. Вика вдруг резко подалась вперёд и схватила мужчину сначала за подол халата, а затем за руку.

– Константин Германович, не уходите, я вас очень прошу, – прошептала девушка, во все глаза глядя на Лазарева. Тот на мгновение сжал тонкие пальцы в своей руке, словно успокаивая пациентку, но лишь на мгновение – выпустив руку, Костя молча кивнул и встал в изголовье кровати. И, когда в палату вошли двое полицейских, Вике было уже не так страшно.

– Здравия желаю, капитан Сиротин, – кивнул молодым людям вошедший в палату капитан с халатом на плечах и папкой в руках. – Виктория Алексеевна, сейчас я приглашу сюда несколько человек, вам надо будет лишь указать того, кто был в ночь происшествия в компании нападавших. Хорошо?