Психология масс и фашизм

После 1918 года на всей планете получили огромное развитие объективные общественно-экономические предпосылки для формирования международных подходов. Аэроплан позволил сократить огромные расстояния, разделяющие народы и культуры. Интенсивный рост международных перевозок позволил начать стирание столь заметных в прошлые века различий в культуре. В XIX столетии между арабом и англичанином существовали более заметные различия, чем в середине XX столетия. На авантюристов налагаются всё более суровые ограничения. Короче говоря, идёт стремительный рост обшественно-экономических предпосылок развития интернационализма [43]. Однако экономическое развитие интернационализма не сопровождалось соответствующим развитием идеологии и структуры личности. Успешно развиваясь в экономическом направлении, идея интернационализма почти не продвинулась в области идеологии и в структуре личности. Об этом свидетельствует не только положение рабочего движения, но и появление в Европе националистических диктаторов: Гитлер в Германии, Муссолини в Италии, Дорио и Лаваль во Франции, Сталин в России, Маннергейм в Финляндии, Хорти в Венгрии и др. Никто не мог предвидеть появления такого раскола между общественно-экономическим прогрессом и регрессом в структуре личности. Отход рабочего интернационала на позиции национал-шовинистического социализма знаменовал собой нечто большее, чем крах старого освободительного движения, которое неизменно сохраняло интернациональный характер. Произошло беспрецедентное распространение эмоциональной заразы в самой гуще угнетённых общественных групп, которые, как полагали великие мыслители, должны построить новый общественный порядок. Самый низкий уровень «национал-социалистического» вырождения был ознаменован вспышкой расовой ненависти в среде американских белых рабочих по отношению к чернокожим рабочим и полной утратой общественно-политической инициативы и перспектив в ряде крупных профсоюзов. Когда идея свободы воспринимается на уровне сержантской ментальности, тогда она оказывается в незавидном положении. Старая жестокая несправедливость отомстила массам, которым нечего было продать, кроме своей рабочей силы. Безжалостная эксплуатация и безответственность могущественных капиталистов нанесли ответный удар, подобно бумерангу. Поскольку идея интернационализма не укоренилась в структуре личности, национально-социалистическое движение озадачило своих противников, когда начало использовать в своих целях страстное стремление к интернациональному социализму. Под руководством сержантов, вышедших из среды угнетённых, интернациональное социалистическое движение раскололось на ряд национально ограниченных, изолированных, враждующих между собой массовых движений, которые лишь казались революционными. Положение осложнялось ещё и тем, что, благодаря старой интернациональной ориентации своих сторонников, некоторые массово-националистические движения стали интернациональными движениями. Итальянский и немецкий национал-социализм превратился в интернациональный фашизм. Строго говоря, он привлекал к себе массы на международном уровне, приняв форму извращённого «националистического интернационализма». В этой форме он подавил подлинно демократические мятежи в Испании и Австрии. Героическая борьба подлинных революционеров, оторванных от народных масс (1934-1936 гг.), походила на сражение под Фермопилами.

Во всём этом отчётливо проявился иррационализм как психологической структуры масс, так и политики вообще. В течение многих лет немецкие рабочие массы отказывались признать программу революционного интернационализма. И тем не менее после 1933 года они терпеливо снесли все страдания, вызванные подлинно социальной революцией, не воспользовавшись ни одним из её завоеваний. Они жестоко заблуждались и потерпели поражение от своего собственного иррационализма, т. е. от страха перед социальной ответственностью.

Эти явления трудно понять. И тем не менее, несмотря на их кажущуюся непостижимость, мы попытаемся осмыслить эти явления.