Психология масс и фашизм

Как ни странно, политическая газета, посвятившая брошюре большую статью, также уделила основное внимание словосочетанию «рабочая демократия» и двум предложениям, походившим на лозунг. Статья сочувственно отозвалась о рабочей демократии, но решительно отвергла лозунг. Это противоречие показало тем, кто ознакомился с брошюрой, что она не была понята. Брошюру, по-видимому, написал бывший социалист. Она определённо отмежёвывается от всех методов и интересов социалистической партии. Тем не менее, вопреки своему основному лозунгу, она содержит множество политических формулировок и замечаний по политическим вопросам.

Несмотря на недостатки и неясности, брошюра произвела большое впечатление на одного немецкого социалиста, и он доставил её контрабандой в Германию. В течение последующих шести лет войны о ней ничего не было слышно. Однако в 1941 году появилось её продолжение под названием «Дополнительные проблемы рабочей демократии». Эта брошюра, как и её предшественница, также была доставлена контрабандой в несколько европейских стран и даже была «перехвачена» американской тайной полицией (ФБР).

Слова рабочая демократия прижились в неформальных кругах сторонников сексуальной энергетики и вегетотерапии. Слова начали жить своей собственной жизнью. Они постепенно входили в широкое употребление; стали говорить о рабоче-демократических институтах, «рабочей семье» и т. д. К этим понятиям стали серьёзно относиться. В разгар войны из оккупированной европейской страны пришло письмо, в котором один сторонник сексуальной энергетики сообщал о том, что брошюра уже переведена и получит распространение, как только позволят обстоятельства.

В течение последних четырех лет войны я занимался концептуальным содержанием рабочей демократии. Я стремился осмыслить и развить содержание этого словосочетания. При этом я опирался на беседы с норвежскими друзьями, которые имели различные профессии. Чем больше я углублялся в эту концепцию, тем отчётливее становились очертания её могучего потенциала. Наконец я составил себе представление, которое полностью соответствовало большому числу забытых, но существенных социологических фактов.

В дальнейшем я представлю своё понимание естественной рабочей демократии.

Противоречие между трудом и политикой

Для получения разрешения на медицинскую практику студент-медик должен предъявить убедительные доказательства своих практических и теоретических познаний в области медицины. С другой стороны, в нашем обществе политический деятель, который берёт на себя смелость определять судьбу не сотен, как студент-медик, а миллионов трудящихся мужчин и женщин, не обязан подтверждать свою профессиональную пригодность.

Это обстоятельство, по-видимому, послужило одной из основных причин той социальной трагедии, которой отмечено тысячелетнее существование общества людей как социальных животных. Это кратко очерченное противоречие заслуживает подробного рассмотрения.

Человек, выполняющий практическую работу в любой области, обязан пройти определённый курс обучения, независимо от того, происходит он из богатой или бедной семьи. Он не избирается «народом». Опытные рабочие, чьё мастерство выдержало проверку временем, определяют уровень профессиональной подготовки подмастерья, которому предстоит работать в данной области. Это требование неизменно предъявляется, даже если оно опережает события. Во всяком случае, оно позволяет человеку сориентироваться. В Америке это требование было доведено до крайности. Так, например, продавщица универмага должна иметь университетское образование. При всей своей гипертрофированности и социальной несправедливости, это требование ясно показывает, под каким огромным социальным давлением выполняется простейшая работа. Каждый сапожник, столяр, токарь, механик, электрик, каменщик и строитель должен выполнять строгие требования.

С другой стороны, политический деятель совершенно свободен от таких требований. Для того чтобы занять высшее общественное положение в условиях социального хаоса, необходимо лишь обладать достаточной хитростью, невротическим честолюбием, волей к власти и грубостью. На протяжении последних двадцати пяти лет мы наблюдали, как посредственный журналист доводил до звероподобного состояния пятьдесят миллионов здоровых итальянцев и в конечном счёте ввергал их в бездну страдания. Двадцать пять лет волнений по пустякам, кровопролития и грома пушек закончились бесславно. Всех охватило чувство разочарования. «Всё оказалось бесполезным». Что осталось после этого бурного потрясения, заставившего мир затаить дыхание и вырвавшего многие народы из привычного уклада жизни? Ничего – ни одной стоящей мысли, ни одного полезного института. Даже доброй памяти не осталось после него. Эти факты убедительно свидетельствуют о том, что социальный иррационализм время от времени приводит нашу жизнь к краю бездны.