Психология проклятий

— Забыли, — эхом откликнулся Сагрон, решив больше не влезать в чужие дела. В конце концов, ему сначала следовало разобраться с Котэссой. — Но я очень надеюсь, что ты не пойдёшь к Куоки менять списки бакалавров.

— А? Не-е-ет! — мотнул головой Лантон. — Не переживай. Всё в порядке, правда? И мы всё ещё друзья.

— Котэсса — не просто девушка, что меня прокляла.

— Я понимаю, — согласился Ролан. — Я тебя прекрасно понимаю, — и как-то совсем уж загадочно улыбнулся.

Глава 13

Котэсса никогда не думала, что работа старосты может ей показаться до такой степени лёгкой. Прежде, заполняя бесконечные документы, подписывая журнал, по сотне раз наводя один и тот же список, давно уже вызубренный наизусть, она полагала, что это сложно. По крайней мере, от муторной работы болела рука, в голове рефреном повторялись привычные, но тоже невообразимо надоедливые фразы, а ещё — она уже набила руку на характеристиках, которые сама царапала каждому из своих относительно их посещения, обучения, оценок, уровня магии — в общем, всё, что потребуют. Делалось это так же регулярно, как дозаполнялись индивидуальные планы в деканате, поэтому к концу года она полагала, что уже едва-едва доедет домой и обрадуется любой работе, что подсунут родители.

Но сейчас всё изменилось.

С той поры, как родителей она уверенным жестом вычеркнула из списка ежемесячных трат, денег вдруг стало больше, чем она могла потратить. Оплатив квитанцию по общежитию, она обнаружила, что это было не за месяц, а за целый год, до следующего лета. Рассчитавшись в студенческой столовой, она поняла, что могла заказать в три раза больше, чем съела бы за день в целом, но всё равно осталась бы в плюсе. Сходив погулять с группой, собравшейся в последние недели лета наконец-то в кучу, она вдруг поймала себя на мысли, что это не разорило её окончательно, а самое главное, можно приобрести себе даже пристойную одежду, но при этом не умирать с голода и от ужаса, что вот-вот её бюджету придёт окончательный и бесповоротный конец.

Котэсса чувствовала себя до глупости счастливой.

Прежде её мучила совесть. Сейчас — излечив одной только настоечкой отца от алкоголя, — она подумала, что никогда ещё за всю свою жизнь, за все двадцать с лишком лет не была до такой степени свободной и счастливой. И единственное, что мешало этой свободе, но в тот же миг было её самым настоящим катализатором — это Сагрон. Сагрон, что никак не стремился покидать её мысли, постоянно появлялся перед глазами, в живом или эфемерном виде, Сагрон, которого она терпеть не могла, ненавидела за лживость и заносчивость, за то, что он так старательно целое лето её обманывал, Сагрон, который не шёл у неё из головы и снился по ночам, причём иногда, казалось, проклятие уже явно было позади. По крайней мере, у Котэссы возникало подобное ощущение.

Разумеется, она никому о проклятии не сказала. Маме в письме с вопросами о том, как она себя чувствует, отписала, что совесть её не мучает, а значит, денег можно не ждать. Отцу — и он вознамерился черкнуть коротенькую записку, — что самогонка больше никогда не покажется ему вкусной. А значит, старая жизнь потеряна, можно прощаться со всем, к чему он так привык, и приступать к новой, не менее увлекательной. Потом, на общее письмо, написала, чтобы ей отправили все её вещи, что она оставила дома — этого было достаточно мало, чтобы поместиться в её части шкафа в общежитии.

Соседки тоже не вызывали такого поразительного доверия. Это были её однокурсницы, причём одна из них, кажется, не думала ни о чём, кроме того же Сагрона. Её Котэсса понять не могла. Нет, не то чтобы её собственные мысли не поворачивали в ту сторону — но всё же, у неё с Дэрри была одна на двоих проблема, это случайное, ставшее уже привычным проклятие, которое и возникло то совершенно не по её или его вине. У этой же девушки, по крайней мере, по её мнению, была ну абсолютно иная проблема — она полагала, что с Сагроном у неё самая настоящая потусторонняя связь. О том, что значило это самое глубокомысленное слово, девушка даже не подозревала, да и, как показалось Котэссе, знать не хотела — просто использовала, когда было не лень, да и всё тут. Она не желала подозревать о том, что на самом деле у мужчины она была не первой, не единственной, да вообще никакой. Сагрон, насколько знала Котэсса, подобными девушками не увлекался, а конкретно с этой представительницей женского пола даже толком не был знаком.