Психология. Психотехника. Психагогика

Атмосфера этого симпозиума была такова, что было бы просто дурным тоном хоть в каком-то смысле усомниться в научности психоанализа. Ибо «ненаучность» – до сих пор что-то вроде ругательства. Один за другим поднимавшиеся на трибуну психоаналитики – и отечественные, и зарубежные – с пафосом говорили, что прежние времена безвозвратно прошли, что сегодня отношение к психоанализу совсем другое и т. п. Но в том-то и парадокс, что главным препятствием для радикального изменения отношения к психоанализу сегодня – соответственно действительной его природе – являются сами психоаналитики (да еще, пожалуй, горе-методологи науки), ибо общественное отношение к психоанализу изменилось, но их собственные мозги – нет.

Ни у кого из них не возникает вопроса: а должен ли вообще психоанализ быть наукой, может ли он наукой стать, для чего надо хотеть это сделать и т. д. И тупики, в которые заводит не только психолога-практика, но и теоретика естественнонаучная парадигма мышления, оказываются совершенно непроходимыми, безнадежными.

То, что большинству теоретических представлений психоанализа, даже самых фундаментальных – не только классического, фрейдовского, но и современного психоанализа – ничего в реальности не соответствует, это сегодня является очевидным, если не банальным, не только для внешних критиков психоанализа, но и для всякого думающего психоаналитика. Нет в природе таких вещей, как «эдиповский комплекс» или «комплекс кастрации», к которым, как к исходным точкам психогенеза невротического симптома, движется – и неизменно приходит-таки! – психоаналитический процесс, нет фрейдовских «инстанций личности»: «Я», «Оно», «Сверх-Я», нет тех «стадий развития влечений» и их трансформаций, которые описывает психоанализ, нет тех «законов» построения сновидений, с опорой на которые он строит их интерпретации, и т. п. и т. п.

С точки зрения стандартов оценки на истинность собственно научного знания, если теоретическим представлениям ничего в реальности не соответствует, то их следует отбросить и заменить более адекватными. И самые «продвинутые» и лояльные по отношению к психоанализу критики предлагают тут «не выплескивать с водой ребенка»: теоретические представления психоанализа, конечно же, нужно отбросить и заменить другими, более адекватными, но так называемую психоаналитическую «практику» оставить – как, безусловно, психотехнически эффективную, заслуживающую внимания и осмысления. Каверза, однако, состоит в том, что подобное разделение теоретических конструкций и практической работы – в случае не только психоанализа, но и любой психопрактики – абсолютно невозможно. Это обстоятельство и конституирует исходную для понимания природы психоанализа ситуацию. Фундаментальная ситуация психоанализа очень проста, а ключ к ее пониманию лежит очень близко, но почему-то до него не добираются.

Если мы действительно хотим понять, что такое психоанализ, мы и должны понять, как психоаналитик, опираясь в своей работе на такие представления о том, с чем он имеет дело – и как практик-психотехник, и как «исследователь души», – которым ничего в реальности не соответствует, тем не менее добивается поразительных и бесспорных – если не в психотерапевтическом, то, во всяком случае, в психотехническом отношении – результатов.

Стоит только прямо поставить этот вопрос, как сразу же намечается направление, в котором можно было бы искать на него ответ. Только, конечно же, если мы хотим понять первофеномен психоанализа, не следует апеллировать к стандартам науки. Вспомним замечательный эпизод из работы Леви-Стросса, где он описывает работу колдуна, причем колдуна, который в конце концов оказывается пойманным на обмане, разоблаченным. Его вывели на чистую воду, он признался в обмане и на коленях ползал и упрашивал, чтобы его не выдавали. Но ведь, отмечает Леви-Стросс как совершенно парадоксальный факт, колдун-то своего подопечного исцелил! Исцелил, несмотря на то, что в своем деле опирался на свои какие-то дурацкие, фантастические представления, и даже несмотря на то, что был просто откровенным шарлатаном и обманщиком.