Психология. Психотехника. Психагогика

И в этой-то связи следовало бы «восстановить» в их прежнем достоинстве некоторые важные сегодня для психологии слова, и – одним из первых, быть может, – слово «практика». Когда Платон говорит о практике как о «воспроизводящем самое себя нравственном деянии» или когда Фуко – апеллируя к Платону как к исходному пункту развития подобного взгляда на человека – говорит, что человек воспроизводит себя в качестве такового лишь благодаря внутренней работе над собой, работе, включающей и психотехнический план, но к нему не сводимой, – или когда он в своей «генеалогии субъекта» ставит вопрос о том, как человек внутри особого рода практик работы над собой конституирует себя в качестве «субъекта нравственной жизни», то, конечно же, и Платон и Фуко «практикой» называют не просто психотехническое «воздействие на» человека, но имеют в виду некие более широкие контексты жизни – жизни человека как духовного существа, его духовного пути. «Практиками» – в этом большом смысле слова – являются, прежде всего, конечно, те или иные формы эзотерической работы человека над собой. Но и «по сю сторону» можно найти примеры подобного рода Практик. В частности, так можно смотреть на искусство. И в ранних работах Выготского искусство рассматривается именно как такого рода Практика духовной работы человека над собой. В этом смысле ранние работы Выготского по «психологии искусства» могут быть рассмотрены сегодня как прообраз и парадигма того нового типа психологии, которую и можно было бы без оговорок называть «гуманитарной», как – говоря словами самого Выготского – своего рода «зона ближайшего развития» для современной психологии. И эту «гуманитарную» психологию следовало бы отличать от так называемой «гуманистической», которая на словах выставляя высокие гуманистические идеалы, на деле – своим реальным способом иметь с человеком дело – не только, сплошь и рядом, их перечеркивает, но и самым своим существованием закрывает для современной психологии возможность стать действительно психологией Человека, человека с большой буквы, человека «обетованного», стало быть, психологией пути к Человеку, психологией духовного – то есть инициального – опыта, психологией практик духовной работы.

«Гуманитарная психология» и должна извлекать те «опыты о человеке», которые есть в такого рода практиках, начиная от различных эзотерик и кончая искусством, равно как и эксплицировать ту «реальную психологию», которая также уже существует внутри этих практик, но существует в них в неявном и непрямом виде. Гуманитарная психология, которая в этом смысле является, по необходимости, также и феноменологической психологией, призвана извлекать и эксплицировать эти «опыты о человеке» в качестве «продолженного откровения» о человеке – для усиления его самопонимания.

И следующий шаг движения к полноценной гуманистической психологии должен состоять в попытке психолога встроиться в существующие практики работы с человеком, если они уже есть и если они допускают такое «встраивание», или же попытаться развернуть новые практики, но так, чтобы с самого начала быть включенным в них и влиять на их развертывание, а затем – извлекать и анализировать те опыты о человеке, которые в этих практиках получаются.

И последнее. Соответственно типам этих практик получаются не просто различные «психокультуры», «культуры психической жизни», но и – разные типы человека. И, стало быть, – соответственно этим разным типам человека – с необходимостью должны развертываться и различные типы психологии. Нет и не может быть одной психологии человека, ибо нет и не может быть одного человека. Первый фундаментальный водораздел проходит между обывателем и человеком духовной жизни, человеком пути. А, далее, различия устанавливаются соответственно типам этих путей. Так, можно показать, что различные типы психологии должны соответствовать манипулятивным способам работы и тем, которые условно можно назвать «майевтическими», – им должны соответствовать радикально различные типы как теоретической концептуализации, так и методологии практической работы с человеком. И они, в конце концов, упираются в радикально различные образы человека.

На пути к феноменологии инициального опыта

Манипулирование и майевтика: две парадигмы психотехники [137]

Хотя я долго думал над названием этого выступления, но то, на котором остановился, не вполне меня устраивает: оно не схватывает основного его «пафоса». Мне остается надеяться, что он станет ясным из того, что я скажу.