Психология толп

медленно обтесывали их предки. Историки, обыкновенно очень односторонние, всегда полагали, что можно написать

под каждым изобретением имя одного человека; и однако среди великих изобретений, преобразовавших мир, каковы

книгопечатание, порох, пар, электрический телеграф, нет ни одного, относительно которого можно было бы сказать, что оно создано одной головой. Когда изучаешь происхождение подобных открытий, то видишь, что они родились из

целого ряда подготовительных усилий: окончательное изобретение есть только венец. Наблюдение Галилея относи-

тельно одновременности колебаний подвешенной лампады подготовило изобретение точных хронометров, откуда

должна была последовать для моряка возможность верно находить путь в океане. Пушечный порох получился из мед-

ленно видоизменявшегося греческого огня.

Паровая машина представляет собой сумму целого ряда изобретений, из которых каждое требовало громадных тру-

дов. Грек, будь он во сто раз гениальнее Архимеда, не мог бы выдумать локомотива, ибо для выполнения такой задачи

ему нужно было бы ждать, чтобы механика осуществила успехи, которые потребовали двухтысячелетних усилий.

Хотя, по-видимому, политическая роль великих государственных людей более независима от прошлого, но, в дейст-

вительности, она не более самостоятельна, чем роль великих изобретателей. Ослепленные шумным блеском этих мощ-

ных двигателей человечества, преобразовавших политическое существование народов, такие писатели, как Гегель, Ку-

зен, Карлейль и т. д., хотели из них сделать полубогов, пред которыми все должно преклониться, и один гений которых

изменяет судьбу народов. Несомненно, они могут нарушить эволюцию какого-нибудь общества, но не в их власти изме-

нить ее течение. Гений какого-нибудь Кромвеля или Наполеона не в силах выполнить подобного дела. Великие завоева-

тели могут уничтожить огнем и мечем города, людей и империи, как ребенок может сжечь музей, наполненный сокро-

вищами искусства; но эта разрушительная сила не должна нас обманывать насчет характера своей роли. Влияние вели-

ких политических деятелей продолжается лишь до тех пор, пока, как Цезарь или Ришелье, они умеют направлять свои

усилия в духе потребностей эпохи; настоящая причина их успехов предшествовала им самим. Двумя или тремя веками

раньше Цезарю не удалось бы подчинить великую римскую республику власти монарха, и Ришелье был бы бессилен

осуществить объединение Франции. В политике настоящие великие люди — те, которые предвидят зарождающиеся

потребности, события, подготовленные прошлым, и указывают путь, которого следует держаться. Никто, может быть, не

видел этого пути, но роковые условия эволюции должны были скоро толкнуть туда народы, судьбами которых временно

управляют эти могущественные гении. Они, так же как и великие изобретатели, синтезируют результаты долгого пред-

шествовавшего труда.

Не нужно, однако, проводить слишком далеко эти аналогии. Изобретатели играют важную роль в развитии цивили-

зации, но никакой непосредственной роли — в политической истории народов. Великие люди, которым мы обязаны

всеми важными открытиями, от плуга до телеграфа, составляющими общее достояние человечества, никогда не облада-

ли качествами характера, необходимыми для основания религии или для завоевания империи, т. е. для заметного изме-

нения внешнего вида истории. Мыслитель слишком ясно видит сложность проблем, чтобы он мог иметь когда-либо

очень глубокие убеждения, и слишком мало политических целей кажутся ему достойными его усилий, чтобы он мог

преследовать хоть одну из них. Изобретатели могут изменить внешний вид цивилизации; фанатики с ограниченным

умом, но с энергичным характером и с сильными страстями одни только могут основывать религии, империи и поднимать

массы.

По призыву какого-то Петра Пустынника миллионы людей устремились на Восток; слава человека, страдавшего гал-

люцинациями, как Магомет, создала силу, необходимую для того, чтобы восторжествовать над старым греко-римским

миром; какой-то неизвестный монах Лютер предал Европу огню и крови. Не среди масс может найти лишь слабый от-

клик голос какого-нибудь Галилея или Ньютона. Гениальные изобретатели ускоряют ход цивилизации. Фанатики и

страдающие галлюцинациями творят историю.

Из чего, в действительности, состоит история, по крайней мере та, с которой мы знакомимся по книгам, как не из

длинного повествования о той борьбе, какую приходилось вынести человеку для того, чтобы создать идеал, поклоняться

ему, а затем его уничтожить? Но разве перед чистой наукой подобные идеалы имеют большую цену, чем пустые мира-

жи, образуемые светом на подвижных песках пустыни?

Однако некоторые страдавшие галлюцинациями знаменитые творцы подобных миражей наиболее глубоко преобра-

зовали мир. Из глубины своих могил они гнут еще душу масс под иго своих мыслей. Не будем упускать важности их

роли, но не станем, вместе с тем, забывать, что предпринятый ими труд они успели совершить только потому, что бес-